Господин следователь 6
Шрифт:
Читать расхотелось.
Пожалуй, художественное читать не смогу, а учебники уже в зубах застряли. Тошнит.
А это? Трактат «О преступлениях и наказаниях» Чезаре Беккариа. Перевод с итальянского. Издана в Санкт-Петербурге в 1806 году. И что? Так… Смертная казнь — война нации против гражданина… Автор считает, что законы, которые являются выражением общественной воли и которые осуждают и наказывают за убийство, сами совершают убийства и, чтобы отучить граждан от убийств, совершают убийства публично.
Преступления любого рода должны совершаться реже, пропорционально тому злу, которое они причиняют обществу…
Если
Нет, это мне для экзаменов точно не пригодится. И слишком сложно для восприятия. Мне бы что-то попроще.
— Тук-тук…
Ага, а я и не слышал. Дверь приоткрылась и в щель просунулась хитрая мордочка Аньки.
— Иван Александрович, можно к вам?
— Входи.
Моя прислуга вошла и уселась на маленький диванчик. Здесь, в Петербурге, моя комната была гораздо больше, нежели в Новгороде, и хватило места на лишнюю мебель. Не исключено, что ее выбирали с тем расчетом, что сын станет жить тут с женой.
— Я вот что подумала… — начала Анька, но сбилась с мысли, сделала паузу и спросила: — Иван Александрович, а вы Завьялову мстить станете?
— Мстить? — удивился я.
Пока я не очень себе представлял — как я стану мстить? А самое главное — за что? Никакой злости на Завьялова не испытывал. Может, пусть он себе живет? Но нет, мерзавца следует наказать. Не за себя, а за того парня — Ивана Чернавского. Ведь из-за Завьялова-то все и завертелось. А Россия, возможно, лишилась талантливого математика.
— Ага. Он же подлец и донос на вас написал. Вы из-за этого пострадали. Знаю, что сейчас вы мне скажете — все, что не делается, все к лучшему. Дескать — не написал бы Завьялов на вас донос, так не попали бы вы в Череповец, с Леночкой вашей — ну, с Еленой Георгиевной бы не встретились. Точно?
Я кивнул.
— Вот-вот… Я именно так и подумала. Уж слишком вы благородный, всех готовы прощать.
— Анька, а знаешь, мне хозяин твоего батьки сказал — дескать, взял бы я Нюшку к себе в приказчики, не посмотрел бы, что девка.
— В приказчики? — заинтересовалась Анька. Сощурив глазенки, деловито спросила: — А сколько бы жалованья положил?
— Ну, Ань, я об этом не знаю, — всплеснул я руками. — Он мне сказал — взял бы… Но не возьмет. Уж слишком ты умная. А кому приятно чувствовать себя дураком?
— Нет, Иван Александрович, я умная, если это меня самой касается. А еще тех… — Анька задумалась, пытаясь подобрать слова. — Ну тех, кто мне родня или те, кому я добра желаю… Батька, а еще Петька, хоть он и мелкий, да тетя Галя. Н-ну, еще вы. Вы-то, простите, тоже не чужой человек. Еще я дядю Антона люблю.
— Кстати, о дяде Антоне, — перебил я Нюшку, вспомнив о старом приставе. — Ты помнишь, что ему скоро в отставку уходить? Мы с исправником его на два года уговорили, но время быстро пройдет. Смекаешь, о чем я думаю?
— Смекаю, — хмыкнула Анька. — Я тоже думала, что из него неплохой управляющий получится. И честный он, и народ его слушаться станет. Да и друзья у него в полиции останутся, а нам это на руку. Подучим немножко, чтобы он понимал, как кирпич делать. А вы молодец, что о нем подумали.
Ну вот, наконец-то удостоился похвалы от своего маленького домашнего монстра.
—
— Ну ты, барышня, совсем офигела! — возмутился я. — Сорок рублей в месяц коллежский регистратор получает. Да мне самому, как я службу начинал, шестьсот рублей в год жалованье положили. И это все про все.
— Так Иван Александрович, я бы за сорок-то рублей в месяц столько прибыли для купца получила — что ой-ой-ой. Он же до сих пор не понимает, что заказы на поковки можно не только в нашем уезде размещать, но и в других. Чего он в Череповецкий уезд уперся? А проехать верст двести — там уже и Кирилловский с Белозерским. Там-то с железом худо, купцы на другом деньги делают. А мужики имеются, они сами есть хотят, детей кормить. Земля-то там тоже худая, как и у нас. А кто мешает пару лодок купить, за Шексну переплыть, а там, даже в пяти верстах — десять деревень, не меньше. Ну да, поначалу вложиться придется — кузницы ставить, кузнецов обучить. Можно пару человек к нашим на выучку взять, они потом сами своих обучат. Но гвозди да крючья отковать — ничего сложного нет. Это не подковы, не обручи для колес. Шаблон можно сделать, чтобы не напортачили в первое время. Года два придется без прибыли посидеть, хоть на хлебе с водой, зато потом все с лихвой окупится. А Высотскому надо прямо сейчас — чтобы и кузница готовая была, и люди обученные. Я бы, на его месте, вообще свой заводик построила, пару домов поставила — можно в два этажа, чтобы неженатые работники жили. Пару бы опытных кузнецов наняла, а остальных — из молодых. Опытные бы неумех научили. Тоже, пришлось бы вначале вложиться, ждать бы пришлось. Зато потом — года через три прибыль бы и пошла. И работники бы к нам прибежали. Поначалу холостые, а там бы женатые пошли, с семьями. Если женатые, да с детьми, эти надежнее. И работать бы стали лучше, и пить меньше. Правда, пришлось бы им отдельные дома ставить, но не за просто так — за половину стоимости. Но — ей-ей, все бы не только окупилось, а преумножилось бы, этак раз в десять, а то и больше.
— Эх, почему я не государь император? — вздохнул я. — Честно тебе скажу — будь я государем, я бы тебя в первые министры взял.
— Не, не взял бы. Кто же девку или бабу министром сделает?
— Что да, то да, — согласился я. Кивнул Аньке. — Ладно, о кирпичном заводе позже станем думать. Ты мне что-то про Завьялова вещала…
— Ага, про него. Нельзя оставлять пакость безнаказанной. Я тут подумала, но сначала с вами решила посоветоваться…
Я пересел на диванчик, поближе к Аньке. Обняв ее за плечи, хмыкнул:
— Аня, давай-ка попробую догадаться. Надумала ты обо всем батюшке моему рассказать. Ну, или матушке, но это тоже самое. Дескать — встретили мы на Невском бывшего однокурсника Ивана Александровича, а тот прощенья попросил — дескать, он не при чем, донос на Чернавского некто Завьялов написал. Сам-то Иван Александрович вам не скажет, но я смолчать не смогла.
— Эх, Иван Александрович, не надо было мне с вами советоваться. Надо было прямо к Ольге Николаевне пойти, — покачала головой Анька. — Уже вижу, что вы будете против. А ведь ваш батюшка доносчику козью бы морду сделал.