Госпожа моего сердца
Шрифт:
Но Ланкастер выгнал его. Из-за нее.
Принцесса Меланта могла бы десять раз купить для него этот Вулфскар! И будь Рук даже в десять раз честнее и достойнее, чем сейчас, он и тогда не мог бы не подумать о такой возможности. Но эта мысль была противна ему. Здесь он был хозяином, лордом. Он не хотел бы терять это право, не хотел бы подчиниться ее могуществу. Он не хотел всецело зависеть от нее. Но он и не хотел быть одиноким, не хотел, НЕ ХОТЕЛ, чтобы она оставила его одного.
Он снова вернулся к бойнице. Сейчас Гринголет, вцепившись, сидел на вабило, который Хью бросил на замерзшую траву. Это был обычный и простой метод возвращать сокола на землю. Он
Итак, Меланта уже успела превратить и Хью в свою послушную и верную псину. Хью буквально не отходил от нее, демонстрируя преданную привязанность, подобострастно глядя ей в глаза и кивая, когда Меланта обращалась к нему или что-то объясняла.
Пока кречет ел, она стала показывать рукой на долину. Скорее всего, они собирались охотиться. Рук почувствовал прилив радости. Раз так, значит, она не хочет уехать сегодня. Собственно, он бы ее и не отпустил. Он не выпустит ее, пока не удостоверится в ее безопасности и не предпримет нужные меры. Но ссориться с ней по этому поводу так не хотелось.
Он прислонился плечом к каменной стене башни. Холод камня стал проникать сквозь одежду, но он все стоял, не меняя позы. Он плохо соображал от усталости. Будь он сейчас на войне, он бы ни за что не позволил себе принимать важные решения или действовать поспешно.
Меланта запретила себе сомневаться и медлить. Как только она вернулась, к ней приблизилась маленькая девочка с сообщением о том, что сэр Руадрик просит принцессу Меланту оказать ему честь и почтить своим присутствием его покои. Обращение было сформулировано очень любезно, но Меланта вдруг почувствовала неуверенность и нетвердость в ногах.
Она вошла в покои, уверенная в том, что встретит там сейчас всех троих: Рука и двоих Уильямов. Так ведь всегда бывало: фавориты обычно желают присутствовать при унижении и уничтожении своего противника. Но Рук оказался один. Когда она закрыла дверь, он встал со стула. — Моя госпожа, — сказал он ей, — я прошу вас отведать пищи.
Он поставил стул возле камина, где был расположен стол, покрытый белой чистой скатертью. На нем уже стояли угощения. В черной твидовой одежде он сейчас казался Меланте высоким и особенно мощным. В камине весело потрескивал огонь. Свежие сосновые поленья давали приятный запах, который совсем устранил ту атмосферу затхлости, которая чувствовалась здесь раньше. Близился вечер, и на столе уже горела свеча.
Она действительно давно не ела, но страх, который испытывала Меланта, делал невозможным даже проглотить еду. Она вытащила булавку из плаща и сбросила его на сундук.
— И что же они тебе сказали обо мне?" — надменно спросила она, решив, что надо сразу самой перейти к делу, чтобы не быть застигнутой потом врасплох.
Он удивленно посмотрел на нее.
— О вас?
Она сполоснула руки в небольшой посудине у двери.
— Предупреждаю, сэр. Тот, кем управляют его слуги, — плохой хозяин. Но, конечно, они будут говорить тебе совсем другое. Скажут, что плохо — находиться под влиянием своей жены.
Он по-прежнему с удивлением смотрел на нее. Между бровей образовалась глубокая морщина. Краем глаза она видела его ладони, резко выделяющиеся на фоне черного материала.
Она попробовала есть, но поняла, что не сможет.
— Я не могу есть, пока не услышу твоего решения.
— Моя
— Ты отошлешь меня отсюда?
Он отступил на несколько шагов. Меланта следила за ним своим взглядом.
— Отослать вас? — Его голос стал хриплым. — Сейчас, в такое время? Тогда зачем же я вез вас сюда? Не проще ли было бы просто утопить вас в море, как котенка в мешке, чтобы зря не расходовать силы? Уж если вы хотите услышать мое решение, то нет, ни я не вывезу вас отсюда, ни сама вы никуда не уйдете. Я прикажу, чтобы никто не показывал вам дороги. В подходящее время, когда исчезнет опасность, я сам доставлю вас в ваши владения. Но до тех пор вы останетесь здесь, как бы вам это ни казалось неприятным и нежеланным.
Она наклонила голову и крепко сцепила пальцы.
— Нет, я совсем не ощущаю неприятности. Я могу стать любезной со всеми. Это же самое простое. Я не могу благодарить их за то зло, которое они причинили тебе, и за ужасное состояние хозяйства, но я — твоя жена, и я не стану сеять семена раздора между нами. — Она быстро взяла ложку и погрузила ее в кашу. — Я безыскусно скажу тебе, потому что совсем не привыкла говорить это, но я люблю тебя, даже несмотря на то, что не очень обожаю твоих простолюдинов.
Она заставила себя есть, сидя на самом кончике стула и не сгибая спины.
— Так вы сами не желаете уехать?
Она не хотела показывать, как страстно она хотела остаться здесь. Поэтому, избрав шутливый тон, она заявила:
— Я очень не хотела бы снова оказаться на лошади в ближайшее время.
Половицы под коврами заскрипели — он подошел к ней и встал у нее за спиной.
— После обеда надо поспать и отдохнуть, моя госпожа.
Если бы это сказал ей какой-нибудь ухажер при дворе, она бы знала, как это следует понимать. Но в его голосе не слышалось ничего, кроме заботы и осторожной любезности, хотя он теперь стоял очень близко.
— Ты еще совсем не отдыхал сам, — ответила она, глядя, как над чашей, в которой был налит горячий эль, поднимается облачко пара и исчезает под потолком на фоне узора шелков, которыми были обтянуты стены.
— Нет, — пробормотал он, подвинувшись еще ближе к ней. — Нет, леди.
Он не собирался ухаживать и не предлагал любовной игры, и она, привыкшая к дворовым жеманствам, сейчас не могла придумать ничего достойного. Все слова, приходившие ей в голову, казались глупыми. Он присел перед ней на корточки и подал ей запеченное яблоко. Она стала откусывать маленькие кусочки. Он не вставал и, казалось, даже и не собирался.
Она вдруг ощутила его власть над собой. Ее подавляла его мощь, этот тяжелый ремень, опоясывающий Рука. Казалось, что он совсем не замечает изрядной тяжести своего ремня, состоящего из отдельных ячеек плотной кожи, покрытых толстыми листами серебра. Этот ремень был явно тяжелее приличного булыжника. Когда Меланта посмотрела на него, она наткнулась на его взгляд. Он отвел глаза в сторону и быстро встал, словно только теперь заметив, что уже давно стоит на коленях.
Меланта все же не поняла, что он имел в виду, предлагая ей лечь. Следовало это все-таки понимать как желание разделить с ней постель или нет? Она стала есть медленнее, чтобы затянуть свое пребывание здесь. Когда она принялась за услащенный медом эль, Меланта ощутила возбуждение. Что же он хочет? Он не сказал ничего, что говорят, добиваясь женщины, но, кажется, и не выказывал желания, чтобы она удалилась. Она даже не знала, сердится ли он еще на нее. Его любезный тон мог скрывать что угодно. Ей совсем не хотелось спать одной, вдали от него.