Гостиница на берегу Темзы
Шрифт:
– Как ты думаешь, сколько мне лет?
– спросил он.
– Пятьдесят восемь, - ответила она.
– Мне пятьдесят два, - заметил он резко.
– Это Эйкс уверяет, что мне пятьдесят восемь. Полагаю, я ещё молод и мне суждено прожить не менее двух десятков годков.
Лила выжидала.
– Если ты когда-нибудь выйдешь замуж, то выбери себе мужа, который будет старше тебя. Человек, искушённый в житейских делах, будет тебе надёжной опорой.
Он подошёл к двери и боязливо выглянул в коридор. Потом зашептал:
–
Девушку охватил страх. Но капитан продолжал:
– Помни, всегда найдётся достаточно охотников, чтобы заполучить в руки миллион. Не теряй головы и помни, что я рядом с тобою. Хочешь, я увезу тебя отсюда? После последнего моего плавания, я заметил, что ты уже не ребёнок. Ты всегда нравилась мне, а теперь я начинаю тебя любить. Я готов ради тебя на всё. Безразлично, будет у тебя миллион или нет.
– О каком миллионе вы говорите?
– недоумевала Лила.
Он смущённо закашлялся.
– Я думал, Голли тебе всё рассказал.
Лила улыбнулась, глядя на его старческое лицо.
– Ты не рассказывай Голли, о чём я говорил с тобою. Он славный парень, но в некоторых вопросах слишком чувствителен.
– Вы давно знаете Голли?
– Очень давно. Кажется даже, что слишком давно, - капитан направился к выходу.
– Если ты захочешь уйти отсюда, ты скажи мне... Голли - ни слова.
Прежде, чем она ответила, дверь захлопнулась. Капитан поднялся по лесенке наверх и очутился не на палубе океанского парохода, как предполагала Лила, а на простой барже, которая носила обыденное название "Бетси и Джен".
На палубе был только Голли. Но вряд ли кто-либо мог узнать его в засаленных штанах, полосатой майке, в большой фуражке, в которой чуть ли не тонули его уши. На носу были нелепые очки в металлической оправе. Мистер Эйкс углубился в чтение газеты.
– Славный у тебя костюм, - заметил Голли.
– Оказывается, ты большой франт. Кто-то увидит с берега и решит, что здесь на "Бетси и Джен" увеселительная прогулка. Бьюсь об заклад, ты побывал у девочки.
– Да, верно, - ответил Айкнесс и занялся своей трубкой.
Голли неодобрительно покачал головой.
– Каждую минуту к нам могут пожаловать "крючки". Целую неделю ты отращивал баки, а теперь сбрил их только для того, чтобы какая-то девчонка не поверила, что тебе действительно пятьдесят восемь.
– Мне пятьдесят два, - проворчал капитан.
– Тебе десять лет!
– презрительно бросил Голли.
– Проваливай вниз и переоденься. А потом приходи сюда, и я расскажу тебе, что случилось с "Печатью Трои". Об этом вопят все утренние газеты.
Капитан вскочил.
– Неужели она задержана?
Голли утвердительно кивнул головой.
– Задержана, и всё найдено, - сказал он, ухмыляясь, - и золото, и платина, и бриллианты. Ступай, переоденься! Да, вот ещё что. Принеси-ка мне кусок чёрного флера, я повешу себе на шею.
Айкнесс в ужасе взглянул на него.
–
– Да. Рано или поздно всему приходит конец. А эта история могла бы закончиться значительно раньше.
Глава 21. Конец миссис Эйкс
Джон Вэд возбудил ходатайство о том, чтобы разбирательство дела матушки было отсрочено немного с тем, чтобы доставить обвинению больше доказательств. Суд склонялся к тому, чтобы дело прекратить вовсе.
– Улики очень скудны, - сказали ему, - вряд ли вам удастся добиться обвинительного приговора. Мы можем обвинить её в соучастии по даче снотворного миссис Теппит, но это тоже не доказано.
– Дайте мне четыре дня. Она заговорит, - попросил Вэд.
Но сыщик ошибся. В том, что родственники присылают заключённым передачи, нет ничего особенного. Поэтому никто не обратил внимания, когда кельнерша из соседнего ресторана принесла завтрак миссис Эйкс. Завтрак был передан по назначению. Когда появился Вэд, он заметил в коридоре суету. Смотрительница звонила по телефону и вызывала врача.
– Кто-нибудь заболел?
– Заключённая из девятой камеры, кажется, по вашему делу, упала в обморок. Мы вызвали врача.
Джон поспешил в камеру. Лицо Эйкс было пепельно-серым, губы посинели. Она не подавала признаков жизни, пульс не прощупывался. Вскоре появился полицейский врач и сделал вывод: женщина мертва.
– Синильная кислота! Она покончила с собой!
Но при тщательном осмотре флакона, в котором мог храниться яд, обнаружить не удалось.
К счастью, чайник и молочник стояли на столе и не упали вместе с подносом.
– Возьмите это в лабораторию для анализа, - распорядился Вэд.
Неожиданная смерть матушки Эйкс поразила его. Это была здоровая, полная сил женщина. Вряд ли она помышляла о самоубийстве. Но, видимо, она должна была умереть по той же причине, по которой несколько дней тому назад умер лорд Синнифорд.
Без особого труда Джон отыскал кельнершу, доставившую завтрак. Она не смогла ничего сообщить, кроме того, что ей поручили доставить завтрак в близлежащую тюрьму.
– Вы по дороге кого-то встретили?
– Никого. Только два иностранца спросили дорогу на Хьюг-Стрит. Я рассказала.
– Всё просто. Один из незнакомцев отвлёк внимание, другой незаметно влил яд в молочник, - рассказывал позже Джон Эльку.
– Она описала этих иностранцев?
– Она сказала, что они выглядят как иностранцы. Трудно искать, если весь город наводнён иностранцами. Матушку просто убрали с дороги, опасаясь, что она заговорит.
Джон принялся за розыск таинственных иностранцев. Видел их соседний молочник и обратил внимание на то, что у одного из них на каблуке была резиновая набойка, которая вот-вот должна была отлететь. Это была скудная улика, но всё же... Через несколько часов двое незнакомцев, лениво шедших по Брикстон-Роду, были окружены полицейскими и доставлены в ближайший участок.