Государь

Кулаков Алексей Иванович

— Жалованную грамоту я забираю с собой. Золото мой подручник пересчитает и ссыплет в один мешок, горловину который я опечатаю своим знаком: один ключ от замка я тоже заберу. Когда товарец окажется в Нарве и твои людишки доподлинно известят тебя о том, что корабль благополучно отплыл, мы завершим наше дело — и сделаем это в Иноземной слободе.

Огладив бородку, Меррик согласно кивнул, соглашаясь пожить в новом представительстве Компании, ну и заодно послужить гарантом сделки.

— Вы очень все хорошо продумали, лорд Кондроу.

Выразительно заглянув в свой кубок (хозяин кабинета тут же поспешил

наполнить его заново), царский секретарь проворчал на родном языке:

— Захочешь жить в чести и достатке, и не так раскорячишься…

Пока Энтони переводил и пояснял начальству глубинный смысл негромких слов, драгоценный друг и партнер английской Компании кивнул своему молчаливому слуге на мешочки с монетами: тот, неглубоко поклонившись, с тихим скрежетом подтянул от стены к сундучку широкую лавку, присел на нее и вытянул из-за пояса плотно скатанный кожаный мешок.

— Кха! Какие новости при дворе, Найфен? Ты вроде бы говорил, что тебе есть чем меня удивить.

Задумчиво покрутив вновь опустевший кубок в руке, царский секретарь кинул взгляд на своего человека, расстелившего перед собой чистый плат из небеленого льна и как раз потянувшегося рукой за первым из денежных мешочков.

— Вести есть, да. К примеру: Великий государь повелел, и Дума Боярская о том приговорила, чтобы уже в этом году заложить близ Михайло-Архангельского монастыря, что на Белом море — новый городок Архангельск.

— О?!? Новый порт в обход Зундских проливов?

— Да, Великий государь давно уже недоволен непомерной корыстью и своеволием датчан.

Для англичан, которых тоже не радовала жадность королевских чиновников Фредерика второго, новость была не только важной, но и определенно хорошей: так что они искренне пожелали царю Иоанну Четвертому долгих лет правления и крепкого здоровья. Что касается лорда Кондроу, то он, обласкав алчным взглядом золотые монеты, вдруг как-то странно усмехнулся, порылся в складках своего плаща — и бросил на стол три небольших клочка ткани. Хорошей фландрской ткани из тонкой шерсти, уж это опытные негоцианты опознали влет: но главное, что ее полотно было отменно прокрашено в три разных цвета. Сочный синий, чуточку темный багрово-красный, и прекрасно оттенивший его травянисто-зеленый

— В землях Сибирских царские рудознатцы сыскали богатые залежи дивного камня анилина. Поначалу конечно, посчитали его бросовым: но когда узнали от местных ясачных людишек, что китайцы щедро… Гм, ну, это неважно.

Консул и московский агент Компании так не считали, но настаивать на подробностях не стали из врожденной деликатности. Коготок увяз, всей птичке пропасть — а уж терпеть и выжидать они умели.

— Его добывают недалеко от побережья Студеного моря, затем сушат и приготавливают: в зависимости от добавок, получают дешевый кармин, лазурь и зелень. Доступ к месторождению есть как с суши, так и с моря — но самое интересное в том, что еще большее месторождение этого камня есть в Северной Африке, на землях Блистательной Порты. Что скажешь, Вилим, стоит секрет дешевых красок для ваших тканей — тридцати тысяч цехинов и жалованной грамоты на большое баронство?

Меррик не сразу осознал, что московит таким образом исковеркал именно его имя — он был очень занят, подтянув к себе разноцветные лоскуты ткани и придирчиво их осматривая. Пропуская между пальцами, сминая и отпуская, а под конец даже куснул и лизнул, после чего надолго задумался, с лихорадочной быстротой просчитывая все возможные

последствия.

— Кхе-кха! Клянусь Святым Георгием, покровителем Англии — я займусь этим лично, лорд Кондроу. Можно ли получить кусочек этого чудесного камня для того, чтобы я мог показать его остальным консулам Московской компании?

Сожалеюще качнув головой, поистине драгоценный друг Компании выставил на стол три небольшие склянки, внутри которых перетекал от стенки к стенке красный, зеленый и темно-синий порошок, и пояснил:

— Анилин-камень по готовности мелют в тонкую пыль и ссыпают в бочки, чтобы никто не догадался, как и из чего делаются краски. Ведающий этим делом боярин вообще предложил Великому государю схитрить и пустить поголос, что это-де особая глина со дна сибирских рек. Или что мы сами покупаем его задорого у китайских купцов — чтобы любые прознатчики смотрели в другую сторону от дальнего русского севера…

Проводив глазами исчезающие скляницы и заглянув в свой кубок, Найфен со вздохом перевернул и поставил его на стол в знак того, что на сегодня ему уже достаточно.

— Трифон, чего ты там возишься? Мы ждем.

Слуга амбициозного московита действительно как-то странно занимался пересчетом монет: брал, зачем-то шоркал ребром о свой плат, смотрел и откладывал в сторонку — а на вопрос господина он вообще втянул голову в плечи. Затем захватил рукой жменьку новых цехинов из кошеля, приблизился к хозяину и что-то ему зашептал, прикрыв для надежности губы свободной ладонью. Наблюдая за тем, как лицо лорда Кондроу внезапно потеряло прежнее дружелюбие и выразительность, англичане тревожно переглянулись: меж тем, Найфен цапнул один золотой и вытянув из поясных ножен короткий клинок, с усилием резанул по верху монеты. Присмотрелся, взял новую монету и повторил, бросил что-то повелительное слуге, и тот метнулся за новым, еще не вскрытым кошелем: полоснув по его боку, русский испортил уже третью по счету монету, и консул медленно начал бледнеть:

— Нет…

Вместо ответа Найфен Кондроу медленно сжал руку в кулак и саданул почтенного сэра Меррика с такой силой, что тот и сам не понял как оказался на полу с гудящей от удара головой и хлюпающим кровью носом. Завозившись, он кое-как вздел себя на ноги, обнаружив что бешеный московит откуда-то достал небольшой, зато двуствольный колесцовый пистолет, которым немедля и уперся прямо в правый консульский глаз — и зашипел что-то на русском бледному как покойник Дженкинсону. Тот поначалу явно оправдывался и пытался успокоить обманутого в самых лучших ожиданиях молодого лорда; затем молча слушал, и лишь время от времени понятливо кивал. Наконец, царский секретарь убрал свое грозное оружие от лица одного из четырех управляющих Компании, и перейдя на ставший заметно более грубым английский, с угрозой произнес:

— Хорошо, я поверю, и подожду еще год. Но если подобное повторится, я продам товарец и тайну анилин-камня голландцам или испанцам. Или даже любекским немцам — одним словом любому, кто сможет заплатить мою цену. Ты понял, Вилимка?!?

Ничего не понимая, консул на всякий случай утвердительно кивнул, после чего Кондроу и его слуга убрали свои пистоли и стремительно покинули кабинет, прямо на ходу накидывая капюшоны. С кряхтением пересев поудобнее, сэр Уильям подгреб к себе испорченные монеты и внимательно осмотрел срезы, блестящие чистым свинцом — и поверхность цехинов, покрытую тончайшим слоем настоящего золота.