Государь
Шрифт:
Открывший для негодующей реплики рот магнат тут же ей и поперхнулся — после болезненного тычка дубинки в ребра. Дернувшись на своей лавке, он заметил второго стража с «дубиналом» и начал медленно багроветь от невозможности гласно выразить свое праведное негодование и столь явное неуважение к его графской особе.
— … устроить неприятности или даже изгнание из свиты для Софьи Ходкевич; после очередного моего отказа и намерения уйти — преградил путь и начал угрожать своим недовольством. Затем тем, что распустит слухи о моем корыстолюбии, и…
Заколебавшись, Аглая нехотя продолжила:
—
— Довольно.
Помолчав, Димитрий Иоаннович спокойно поинтересовался:
— Граф Глебович, ты ничего не хочешь сказать?
Встрепенувшись, магнат подскочил и уверенно заявил:
— Ложь! Все ее слова ложь, от первого до последнего слова!!!
Медленно огладив стоящий возле трона посох, венценосец подтвердил:
— Ты услышан. Что же, вы оба принесли клятву…
Звучно щелкнув пальцами, верховный судия земли литовской снял с груди крест, уложил его на подставленную доверенным челядином бархатную подушечку, и объявил:
— Иногда Вседержитель, желая наказать человека, забирает его разум. Лгать на моем суде есть очень неразумное деяние, и мы обязательно установим истину… Аглая, возьми сей крест с частичкой древа, на котором был распят наш Спаситель.
Красивая брюнетка почтительно подхватила реликвию царской семьи, поцеловала и охватила обеими руками.
— Ответствуй: граф Глебович первый подошел к тебе?
— Да!
— Предлагал ли он золото либо иную плату за то, чтобы ты нарушила мои повеления об испытаниях девиц благородного звания, перед зачислением оных в свиту сестры моей, царевны Евдокии?
— Да.
— Предлагал ли он плату за какой-либо вред для девицы Софьи рода Ходкевичей?
— Да.
Внезапно сестра Великого князя заметно побледнела, сжав ладони в кулачки; сам же правитель сделал знак писцам, повелевая придержать перья, и обманчиво-мягко вопросил:
— Аглая, ты и впрямь позабыла свое место?
Разом потеряв румянец, Гуреева одним слитным движением преклонила колено и голову перед троном:
— Нет, господин мой.
— Вот как? Тогда скажи, кто же ты есть?
Подняв взгляд, брюнетка уверенно заявила:
— Я Аглая Гуреева, твоя личная ученица.
— Хм? И где же твое место?
— Близ наставника и господина моего!..
— Да неужели? Мне видится иначе.
— Господин, я… Дворец суть дом твой, и я не решилась… Без твоего прямого дозволения.
— Хм?
Медленно качнув головой, отчего крупный рубин в золотом венце багрово замерцал, пуская кровавые искорки с ровных линий огранки, Дмитрий нехотя согласился с причиной, по которой его ученица не покарала наглого графа прямо там, где он ее тяжко оскорбил:
— Это имеет смысл.
Тихо выдохнув, царевна медленно разжала кулачки; на щечки черноволосой девушки начал робко возвращаться природный румянец… Что же касается
— Аглая, ты натравливала сопровождавших тебя мордашей на графа?
— Нет!
— Ты посягала на его честь и достоинство словом?
— Эм… Да.
— Ты сделала это первой?
— Нет.
— Молвил ли он перед этим непроизносимые слова?
— Да!
— Он обнажил пред тобой нож?
— Да.
Задумавшись о чем-то, Димитрий Иоаннович небрежно повел рукой, дозволяя ученице отпустить крест и вернуться на лавку.
— Пан Глебович, возьми крест.
Попеременно краснеющий и бледнеющий от переживаний граф-кальвинист уверенно подхватил православную реликвию, решив обойтись без поцелуев и прочих необязательных для него действий.
— Ответствуй: говорил ли ты моей ученице изменные речи, подбивая тем самым ее на воровство противу меня и сестры мой, царевны Евдокии?..
— Нет, я никогда не-а-а-а-а-а!!!
Дернувшись всем телом и сипло заорав от невыносимо-режущей боли в руке, вцепившийся в крест магнат свалился на пол и забился в мелких судорогах, не в силах терпеть ослепляющую разум муку.
— Владыко Иона, прошу, отпусти ему грех лжесвидетельства.
Пожилой иерарх ОЧЕНЬ неторопливо подошел и размашисто перекрестил подвывающего и дергающего ногами грешника, на одном вздохе проговорив разрешительную молитву. С последним ее звуком Ян Глебович наконец-то затих, шумно всхлипнул и выронил крест — в который тут же бесстрашно вцепился митрополит, с благоговением начавший оглаживать и осматривать воистину драгоценнейшую реликвию.
— Благодарю, владыко.
Пока члены Пан-Рады и ближники государя тянули шеи, стараясь разглядеть все в мельчайших деталях, шляхтичи вовсе покинули свою скамью и обступили грешника бесформенной толпой, жадно впитывая в себя происходящее. Впрочем, благодаря дворцовой страже и зычному басу служки-глашатая, в Тронном зале довольно быстро восстановился должный порядок и полная тишина.
— Пан Глебович, бери крест и ответствуй далее.
Опасливо коснувшись кончиками пальцев прохладного золота и сапфиров, граф Священной Римской империи осторожно забрал крест у крайне недовольного этим архипастыря Ионы.
— Возводил ли ты хулу на честь и достоинство Аглаи Гуреевой?
Побелев скулами, литовский магнат буквально выдавил из себя чистосердечное признание:
— Да…
Задумчиво постучав пальцами по резному древку посоха, воткнутого булатным наконечником в устроенные на тронном возвышении каменные «ножны», Димитрий чуть возвысил голос:
— Благородная шляхта, как в Великом княжестве Литовском отвечают на непроизносимые слова?
Надувшиеся от важности свидетели быстренько посовещались на тему, кто из них более всего достоин ответить правителю — после чего на ноги встал дородный пан с богато изукрашенной венгерской саблей на воинском поясе, положил ладонь на ее потертую рукоять и веско заверил: