Государство и культура в СССР: от Хрущева до Горбачева. Монография
Шрифт:
три века... Право же, Мольер стоил большего, чем те поверхностные «аллюзии», на
которых построил свой спектакль Ю. Любимов. Он не открыл его комедии., а просто
вульгарно «осовременил» пьесу - ее замысел и ее стилистику»202.
Анализируя материалы, которые публиковались в разных изданиях с целью
осуждения сценических постановок как в драматических, так и в музыкальных театрах,
приходится признать, что подавляющее количество претензий официальной
художественной
произведения. Весьма показателен случай с постановкой оперы Н. А. Римского-
Корсакова «Садко» в Ленинградском театре оперы и балета им. Кирова в 1969 г. После
выпуска спектакля в журнале «Советская музыка» была опубликована статья А.
Кандинского «Когда молчат класси-
203 «
ки» , в которой осуждалось современное прочтение оперы дирижером-
постановщиком театра. Статья любопытна главным образом тем, что автор критикует
попытку преодоления театром «исторической ограниченности композитора», считая
при этом абсолютно неприемлемым изменение авторского текста. Но тут же он
оговаривается по поводу возникшей в свое время идеологической необходимости
пересмотра либретто оперы М. И. Глинки «Иван Сусанин», известной в авторской
Великовский С. «О дерзости и робости озорства» // Театр. 1969. № 4.
2С0.2 24-29.
202 Цит. по: Сурков Е. «Литературные дуэли».
– М.: Изд-во «Правда», 1969.
С. 30-35.
98
203 «Советская музыка». 1969. № 6. С. 32-38.
редакции композитора под названием «Жизнь за царя». Иными словами, по мнению
А. Кандинского, внесение изменений в авторскую концепцию произведения
допускается только в том случае, если они вызваны политическими либо идеоло-
гическими основаниями.
Впрочем, указанные выше критические материалы серьезно не повлияли на судьбу
постановок в том отношении, что после их появления спектакли все же остались в
репертуаре театров. В то же время существует масса примеров, когда после той или
иной критической статьи спектакль, пользовавшийся успехом у зрительской аудитории,
либо совсем снимался с репертуара, либо ограничивался его показ, а иногда коллектив
так и не мог завершить постановку. Яркий пример - ситуация с постановкой оперы
«Пиковая дама» в Париже в конце 1970-х гг.
В 1977 г. Юрий Любимов был приглашен театром «Гранд опера» для постановки
оперы П. И. Чайковского «Пиковая дама». В рамках проекта сложился творческий
коллектив деятелей культуры, востребованных за рубежом, в числе которых, помимо
самого Любимова, были дирижер Геннадий Рождественский, композитор Альфред
Шнитке. Следует сказать, что перед
представила измененный клавир оперы на экспертизу в репертуарно-редакционную
коллегию министерства культуры СССР. Режиссер, по его словам, хотел освободиться
от ряда неудачных мест либретто, написанного Модестом Чайковским под влиянием
вмешательства дирекции императорских театров в 1890 г., и приблизиться к
содержанию повести А. С. Пушкина. Однако поправками либретто постановщики не
ограничились, и опера приобрела еще и новое звучание, что не только компетентными
органами, но и некоторыми деятелями культуры в Советском Союзе было расценено
как недопустимое вмешательство в произведение П. И. Чайковского. Вслед за этим
начался процесс, который сами постановщики оценили как специально ор-
ганизованную кампанию по дискредитации творческого коллектива.
В марте 1979 г. в «Правде» было опубликовано открытое письмо дирижера Большого
театра СССР Альгиса Жюрайтиса под названием «В защиту «Пиковой дамы», в
котором авторам будущего спектакля были предъявлены серьезные обвинения в
искажении шедевра гения русской музыки: «Мог ли думать Петр Ильич., что его
любимое детище, вершина оперного жанра, как мы справедливо считаем, будет
превращено в американизированный мюзикл?.. Разве пристойно предавать нашу
святыню ради мелких интересов дешевой заграничной рекла-мы»204. Надо сказать, что
в «Правде» были опубликованы многочисленные отклики на письмо Жюрайтиса,
поддержавшие мнение дирижера. Со своей стороны Любимов, Рождественский и
Шнитке также написали в «Правду» ответное возмущенное письмо, привели серьезные
аргументы в свою защиту. Более того, Любимов, как всегда в таких случаях, написал
письма Брежневу и Черненко, обвиняя коллег в «специально организованной травле».
Была ли это организованная кампания или эстетический спор о возможности и
пределах интерпретации классики, в данном случае не так важно. Интересно другое, а
именно указание на просчет министерства культуры СССР, пропустившего
идеологически ошибочную редакцию: «Не проявили ли соответствующие органы
попустительство этому издевательству над русской классикой?» - задавался вопросом
автор письма205. В создавшихся условиях министерству культуры не оставалось
ничего иного, как сообщить дирекции «Гранд опера» о невозможности продолжения
работы и о расторжении контракта. В итоге постановка не была осуществлена, а
министерство культуры СССР заплатило несколько миллионов франков в качестве