Готамерон. Часть I
Шрифт:
— Знатный тесак. Знаю торговца, который прилично за него заплатит, — промычал громила, взмахнув потемневшим лезвием.
Вернувшись к развилке, Оливер, как и следовало ожидать, предложил разделиться. Шанти заворчал сильнее. Раньше приятель вел себя куда осмотрительнее. Слишком много вокруг было добра и слишком легко удавалось его собрать. Даже в сказках так не бывает. Он намекал Оливеру на это, но парень был одержим поисками чего-то, и слушать не хотел. Сейчас он спешил в новый тоннель, увлекая за собой Анабель. Шанти последовал за ними, в то время как Альбрехт и Миранда направились в противоположную сторону.
Коридор оказался вдвое короче главного и привел
— У меня такое чувство, что за нами наблюдают, — пожаловался Шанти, рассматривая жуткую мозаику на потолке, где в диком хороводе плясали дюжины скелетов.
— Ничего удивительного, — шепнула Анабель, глядя на расписанные киноварью стены. — В подобных местах это не редкость. Ты только посмотри! Стены будто кровью залиты.
Девушка провела рукой по вычурным орнаментам, изображавшим цветы и кости. Шанти сделал то же самое, как бы невзначай коснувшись пальцами ее запястья. Анабель удостоила его косым взглядом и отошла в сторону. Он сделал то же самое, склонившись над мраморной доской, закрепленной на стене рядом с продолговатой нишей. Вырезанные в камне слова эпитафий казалось были написаны от руки. Должно быть, именно в этой камере покоились члены семейства Орвальда. Вместо голых костей в нишах располагались высокие саркофаги с тяжелыми крышками, под которыми лежали десятки прежних лёнников, в числе которых были Буленгард, Болдер и Роберт — три единоличных владельца срединной долины.
Пока Оливер и Анабель прощупывали забитые паутиной щели между саркофагами, он заглянул в соседний тоннель. Стены там были раскрашены голубой глазурью. На некоторых в рисованных рамках были помещены разноцветные фрески. Поднеся факел к той, на которой была изображена утренняя месса в часовне, он присвистнул. Среди прихожан стояла фигура в роскошной алой мантии. Приглядевшись к незнакомцу, Шанти криво усмехнулся, узнав в нисманте Бернгарда. Высокий мужчина с длинными золотистыми волосами стоял справа от старшего брата — мрачного аскета Буленгарда, сложив руки в безразмерные рукава мантии. На острове его знали как заступника крестьян. Говорили также, что после казни двадцати невиновных пахарей, Бернгард забрал у Буленгарда фамильный клинок. Магорцы называли такие мечи вергальскими, короли берегли их, как драконы берегут свои сокровища, а воины готовы были умирать за право обладать ими. По слухам в мире их насчитывалось не больше полусотни, и каждый обладатель считал делом чести бережно его хранить. Бернгард же поступил с оружием старшего брата отнюдь не по чести — просто швырнул орудие убийства в подземное озеро неподалеку от Вальтерского ущелья. По крайней мере, так гласила легенда.
— Ну и ну, — прошептал Шанти, вспоминая истории про «Корундовый холл» и пещерное озеро, на дне которого уже сто тридцать лет лежал древний клинок. — Значит, вот как ты выглядел, дружище Бернгард.
Ему всегда нравилось разглядывать картинки в книгах, которые Павлу приносила подруга из верхнего предела. Чаще на страницах таких фолиантов изображали рыцарей, королей, чудовищ и прекрасных дам. Тут же все было иначе. Фрески отражали действительность. Неизвестный рисовальщик запечатлел на них подлинную жизнь, а героями были простые люди — те, о ком в песнях не расскажут, и в книгах не напишут. Время стерло краски и притупило черты лиц, превратив людей в разноцветные фигуры, но даже так наблюдать за ними было куда интереснее, чем за рыцарями и драконами, выведенными золотыми касками на страницах романов.
Он так увлекся, изучая семейство двух братьев, что не сразу заметил, как тьма за спиной пришла в движение. Сбоку вспыхнуло оранжевое
— Понравились картинки? — наконец спросила она. — Чего стоишь без дела? Мы здесь не на прогулке. Давай посмотрим, что там.
Она указала копьем на поворот, из-за которого в этот момент вышел Альбрехт. В одной руке пастух держал мешок, в другой факел. Миранда жалась у него за спиной.
— Ничего там нет, — констатировал бородач. — Я нашел пару сундуков, но они пустые.
— А саркофаги открывал?
— Вот куда я точно не полезу, так это туда. Хватит с нас и этого добра.
Шанти новость о пустых сундуках насторожила. С чего бы это Лендлорду было их тут оставлять. Он хотел осмотреть находку, но ликующий возглас Оливера заставил его позабыть обо всем. Через мгновение все четверо уже были в камере, наблюдая, как парень вытаскивает из ниши опутанный паутиной клинок. Оружие, по всей видимости, было очень тяжелым, потому что Оливеру пришлось поставить меч на пол, прежде чем изъять его из остатков ножен.
— Наконец-то! Оно мое, — дрожащим от волнения голосом молвил крестьянин, поднимая над головой сверкающее лезвие.
Глаза Шанти округлись, когда он увидел, как засверкали в свете факелов зеркальные грани меча. Это оружие время пощадило. Да и могло ли быть иначе? Любой человек в Магории, будь то воин или крестьянин, непременно узнал бы его. Клинок был длинным и острым. Под прямой рукоятью лезвие украшала клинопись на неизвестном языке. Он не представлял, как называется именно этот меч; знал только, что у каждого вергальского клинка было собственное «нерушимое имя», данное предками, которое, в силу прочности металла, было неимоверно сложно стереть.
— Как он сюда попал? Это не может быть «Волчий сыть». Бернгард утопил его в «Корундовом холле», — пробормотал Шанти, с опаской покосившись на тоннель у себя за спиной.
— Нет, это не он, — довольно улыбаясь, молвил Оливер.
— Ты знал, что он здесь?
— Думаю, только он один и знал, — предположила Анабель, ударив об пол тупым концом копья.
Глядя на потемневшее от злости лицо девушки, Шанти догадался, что Оливер не был до конца честен даже с ней. Однако вместе с яростью там появился и страх, который вскоре передался остальным. Легендарные клинки попадали в подобные места, как правило, по чьей-то воле и не оставались без охраны. Шанти вспомнил о ночном рыцаре и ощутил неприятную дрожь.
— Это и есть та самая вещь, которая изменит нашу жизнь? — процедила Анабель, без радости глядя на клинок. — Все парни одинаковые. Собираешься одним мечом порубить всех наемников?
— Если потребуется. Помнишь старого Мэлвина? Я беру у него уроки фехтования. Надоело пахать землю и пасти овец. Я завоюю для нас свободу.
— Ты знаешь, сколько стоит такой тесак? — низким голосом произнес Альбрехт, изучая вергальский клинок с почтительного расстояния. — Я слышал, лорд Фелос из Криндэйла отдал за «Лунное дитя» двести мешков серебра. На такие деньжищи можно купить тысячу клинков вместе с наемниками.
— У тебя его отберут, как только увидят, — горько усмехнулся Шанти.
— А вот и нет. Я стану воином, как Грог! — огрызнулся Оливер, покрутив оружие в руках. — С таким крепким клинком в любой схватке мне не будет равных.
— Сначала вступи хотя бы в одну. Поверить не могу, что ты потащил нас сюда из-за игрушки, которую у тебя отнимет первый попавшийся наемник.
Альбрехт, судя по хриплому смеху, был того же мнения. Поднеся факел к лезвию, он еще раз внимательно его осмотрел и молвил: