Готамерон. Часть I
Шрифт:
Молясь, чтобы у охотника не было застрельщиков на подмоге, он побежал к последнему месту в гавани, где у него был шанс отыграться. Стрелок не отставал, перепрыгивая с крыши на крышу. Румбольд уже не пытался скрыться и шумел как мог, привлекая внимание мерзавца. Попав на открытую площадку между складами, он подобрал катушку с пенькой и забежал за ближайший сарай. Преследователь не заставил себя ждать, спрыгнув вниз. Очутившись среди рыболовных снастей, охотник поначалу растерялся. Закрепленные на толстых рамах сети окружили его со всех сторон. Канаты покачивались на ветру, словно ширмы, закрывая часть двора. Он уже
Арбалет в руках преследователя поднялся для выстрела. Охотник бросился на звук, целясь перед собой. Румбольд только этого и ждал, и когда тот достиг сарая, сбросил ему на голову сеть. Ловкость спасла стрелка от плена, но дуга арбалета все-таки запуталась в пеньковом клубке. Дернув за сеть, Румбольд обезоружил мерзавца. Человек в кожаных доспехах ловко перекатился на бок, путно доставая из-за пояса секиру и кинжал. Румбольд последовал его примеру.
Вдвоем они застыли на краю площадки. Здесь было светлее, и Румбольд смог рассмотреть его лицо. Это был настоящий убийца, суровый и прямой. Щеки покрыты щетиной. Черные волосы забраны в хвост, постепенно переходивший в короткую косу. Губы плотно сжаты. Кожа смуглая, как у жителя песков. Человек в кожаных доспехах дышал ровно, не отводя глаз от жертвы, которая никак не хотела умирать.
— Ты кто такой? — держа меч навесу, спросил ополченец.
— Меня зовут Ахмад, — терпеливо произнес охотник, с едва заметным акцентом, выдававшим в нем иноземца. — Я здесь, чтобы разлучить тебя с головой.
— Да ты что? А я думал, что мы в салки играли.
Ахмад холодно улыбнулся.
— Ты должен знать, что тебя ждет. Раз уж мы встретились, не хочу, чтобы ты умер в неведении.
— А ты точно не ошибся целью?
Румбольд три раза похлопал себя по левому плечу. Охотник в ответ только рассмеялся, поигрывая секирой.
— Знаешь сигнал воров, но ты не один из нас. Не пытайся меня провести. Все равно умрешь.
— Мертвецы умеют молчать, — согласился Румбольд. — Скажи хотя бы, кто твои хозяева? Я хочу услышать их имена перед смертью.
— Моего нанимателя зовут Никто, так же как и тебя. Имя есть лишь у Ахмада. Только он получает список голов и забирает их.
— Говори нормально, мясник! — потерял терпение Румбольд, смекнув, что головорез все равно ничего не скажет. — Обязательно было гонять меня по всему порту, если так любишь болтать?
— За эту глупую погоню прошу прощения. Обычно я исполняю заказы не так, как это делают другие. В моей работе есть неповторимый стиль — поэзия смерти. Да. Пожалуй, можно сказать и так. Мне приятно разговаривать с жертвой, узнавать ее тайны. Если бы я не проторчал в этом мерзком городишке полдня, дожидаясь тебя, мы бы обязательно потолковали по душам.
Румбольд шагнул назад, заняв боевую стойку. Смуглолицый бандит отреагировал мгновенно, опустив топор.
— Тогда защищайся, шакал! Может, успеешь сочинить себе эпитафию.
Достав из-за пояса кинжал, Румбольд бросился на врага, поочередно рассекая клинками пустоту. Ахмад захохотал и быстро отступил. Не сводя взгляда с противника, алмер стал кружить будто стервятник, нанося слабые рубящие удары. Румбольд отбивал их, как мог, чаще стараясь отступать без ответа. Ахмад работал быстро, отвлекая внимание короткими выпадами, раз за разом все ближе подводя
— Подходи ближе! Вот так. Давай помогу. Сильнее, малкар!
Румбольд тщетно рубил загрубевшее топорище коротким мечом. Пару раз он даже промахнулся, чем вызвал смех охотника. В этой схватке его шансы на победу были невелики. Ахмад чувствовал себя хозяином арены и, как заправский гладиатор, не боялся пробовать различные приемы. Выпад за выпадом алмер уводил его к стене сарая. Там он наконец изловчился и вонзил кинжал в цель.
Брызнула кровь. Лезвие вошло неглубоко, причинив мимолетную боль. Спасли плотно прилегавшие к телу пластины и двойной слой кожи. Ахмад торжествовал недолго. Отбросив кинжал, Румбольд схватил убийцу за руку и притянул к себе, ударом лба расквасив весельчаку нос. Алмер попятился и загнусавил, глотая кровь. Румбольд не стал ждать и ударил еще раз плечом, оттеснив противника к раме, на которой висела сеть. Смуглый охотник догадался, куда его гонят, и в последний момент улизнул, заняв новую стойку.
Спрятав кинжал, он взялся за секиру обеими руками и вложил оставшуюся энергию в запястья. Румбольд начал медленно отступать, следя за движениями противника. Ахмад был неумолим, раскручивая оружие перед собой. Топор поднимался сверху вниз, рассекая воздух. Слабые выпады оппонента его не тревожили. Не мешали ему и рыболовные сети, развешенные по двору. Топор замирал лишь тогда, когда они оказывались по разные стороны пеньковой паутины. За одной из таких рам Румбольд потерял его из виду, а когда отыскал, было уже поздно. Наточенное лезвие секиры выскочило из темноты, рассекло ему бровь и опустилось на грудь.
Румбольд сам не понял, как очутился на земле. Клинок выпал из ослабевшей руки. Ахмад тяжело вздохнул и рассмеялся, поминутно сплевывая кровь.
— Где твоя мотыга, крестьянин? Ты что и впрямь думал победить? Думаешь, меч сделает тебя воином? — вопрошал он, поигрывая секирой. — Признайся, а то умрешь дураком.
Румбольд опустил дрожащие пальцы за пояс, продолжая следить за движениями болтуна. Кровь заливала левый глаз. Рана на груди неприятно подрагивала. Тяжесть в плече мешала шевелить рукой.
Победитель вышел из-за рамы, самозабвенно стирая большим пальцем кровь с лезвия секиры.
— Признайся, малкар, что ты дурак.
Ахмад еще что-то произнес, а затем умолк, заметив, что жертва вооружена свитком с заклинанием. Румбольд выронил пустой пергамент, собирая между ладоней огненный вихрь. Уловив опасное сияние, алмер попытался отпрыгнуть, но сделал это слишком поздно. Яркая вспышка озарила площадку, поглотив убийцу. В дымящихся доспехах, Ахмад завертелся в воздухе точно бумеранг, плашмя повалившись в кучу снастей. Румбольд поднялся и поспешил к нему. Смуглый алмер брыкался и дергался изо всех сил, пытаясь вырваться и потушить тлеющую броню. Стоило острию клинка коснуться его горла, и он тотчас утих, повиснув на сетях, точно муха в паутине.