Готамерон. Часть I
Шрифт:
От массивного копейного удара его спас хриплый голос. Шурша плотными доспехами, к загону подошел его похититель, и о чем-то заговорил со стражниками. На этот раз Грогу удалось рассмотреть оружие, висевшее у никтфута за спиной. Это был юн-катль, самый мощный боевой меч никтов, представлявший собой деревянную дугу с вставками из острых кусков обсидиана. Юн-катли, также как и шейлины алмеров, на рынках Готфорда продавали оружейники. Сражаться ими магорцы не умели и держали диковинные клинки в качестве настенных украшений. Вооруженный двуручным мечом никт определенно был кем-то важным. Возможно, даже предводителем.
По его приказу у спуска в яму были сняты колья. Затем вниз спрыгнули два мускулистых никта и, схватив нескольких гримлаков за ошейники, принялись вышвыривать
У хижин Грог встретил множество бледнокожих воинов с кремниевыми топорами и копьями. Все они выглядели одинаково. Грудь каждого защищал традиционный хлопковый доспех, державшийся на изящной шнуровке и ремнях. Легкие поножи из кожи и дерева покрывали ноги от пояса до щиколоток. Некоторые никты носили костяные наплечники и рогатые шлемы, сделанные из черепов мирквихттов. Набедренные повязки с кожаными ремнями были у всех, также как и пояса, на которые бледнокожие охотники вешали трофеи, добытые в бою.
Никакого железа и тем более риклия в лагере не было. Грог хорошо помнил древнее правило, согласно которому первородные существа боялись дотронуться до всего, что вышло из человеческой кузницы. Даже необработанная железная руда вызвала на их коже ожоги. Так, по легенде, на никтов действовало проклятье Нигмы, за то, что созданные ею существа решили служить ее отцу Ниргалу.
Несмотря на гротесковый вид и полузвериные морды, выглядели никты вполне миролюбиво. Они переговаривались на своем языке, возводили шалаши, кололи дрова и строили защитные укрепления. Были и такие, кто тесал топоры, разложив на траве перед собой боевые орудия собратьев. Некоторые самозабвенно музицировали, стуча огромными ладонями по барабанам. Один никт даже варил что-то в большом каменном котле, время от времени щелкая половником по головам помощников.
То, что это не поселение, а военный лагерь Грог догадался быстро, как и то, что никты разбили его недавно. Всего полсотни воинов с гигантом-предводителем и старым шаманом. Последнего он заметил на холме неподалеку. Плечистый никт в расписной хлопковой мантии сидел, подобрав ноги, и зачем-то смотрел в небо. На голове у него был нелепый плюмаж из разноцветных перьев и оленьих рогов. Две худые руки с костяными браслетами лежали на коленях. Что им могло понадобиться на севере? Зачем они построили лагерь так далеко в глуши? Среди них не было материковых собратьев, чей рост, как он слышал, не превышал человеческий. Следовательно, это были дикие никты, приплывшие с Эквитании или спустившиеся с Рудных гор.
Проведя их через лагерь, никты сходу увели трех гримлаков на поляну, где стояли деревянные перекладины и соломенные чучела. Его же предводитель повел на холм к шаману. Пожилой никт с седым пушком на щеках, напоминавшим бакенбарды, осмотрел его предплечье, затем достал из мешочков у пояса какие-то бледные травы и, прожевав их, приложил к рассеченной шкуре. Грог не сопротивлялся, дождавшись, пока рана запечется. Потом шаман извлек из чехла у пояса острую мраморную иглу и, смазав наконечник инструмента зеленоватой мазью, пять раз избирательно уколол его в предплечье. Боль как рукой сняло.
Грог невольно испытал чувство благодарности. Этот никт отличался от тех, что носили топоры и броню. Все что он делал, и даже то, как он молчал, наводило на мысль, что пожилой целитель далеко ушел в развитии от своих собратьев. От людей, впрочем, тоже, раз научился лечить живых существ без заклинаний и зелий. Вооруженный юн-катльем никтфут что-то ему сказал. Жрец ответил. Несколько раз из уст предводителя прозвучало «Га-Рок». Возможно, это было имя врачевателя, хотя никты с тем же успехом могли так называть и гримлаков. Размышляя об этом, он зыркнул на шамана, который теперь для него стал Га-Роком, и вздрогнул. Громила с мечом продолжал говорить, а шаман то и дело ему кивал, но оба водянистых глаза наблюдали за ним. Никт в раздумьях теребил подбородок в том месте, где срастались бакенбарды, словно догадывался, кто на самом деле пред ним.
С
К концу дня Грог был полностью измотан и растерян. Спрыгнув в яму, он улегся там, где приземлился, и мгновенно уснул. Что-то в нем изменилось. Принимая удары, слушая рычание и вой, чувствуя запах пота и крови, он и сам постепенно стал огрызаться, словно животное. Людей в мире будто бы и не существовало вовсе. Остались только никты, кормившие его сырым мясом, и гримлаки, рычавшие по любому поводу. Прежнего покоя во снах тоже не было. Он видел яркую и четкую картину, очень похожую на видение после трех косяков рваротной травы. Во сне пред ним представали пепельные пустоши с десятками вулканов, коптивших небеса. Люди в этом жутком месте не сидели на месте. Тысячи измученных странников двигались в одном направлении через снежные горы и лесистые долины. Мужчины, женщины и дети носили диковинные мантии и шкуры. Большинство жило в холодных пещерах, питаясь мясом, насекомыми и мхом. День и ночь на них охотились огромные черные волки. Горбатые спины хищников были покрыты роговыми наростами с шипами. Когти на лапах казались черными от запекшейся крови. Волки не ведали пощады, нападая на жертв целыми стаями, очищая пещеры и скалы от людей, оставляя за собой лишь почерневшие кости, а люди, не ведая покоя, все шли куда-то вперед. Он не понимал, что конкретно видит, но чувствовал, что так в нем просыпается память предков, а перед глазами проносятся образы древнего мира, который люди называли Старым Циклом.
Разбудило его тихое рычание. Открыв глаза, он увидел перед собой тень. В свете полумесяца к нему крался Рваное ухо. Намордника на нем не было. На зубах сверкала и пенилась слюна. Грог понял, чего тот хочет и вскочил, но рослому хищнику потребовалось мгновение, чтобы вцепиться ему в предплечье. Грог извернулся, слушая, как трещат суставы, и изо всех сил клюнул вожака острием конуса в шею. Зверь словно и не почувствовал удара, но челюсти разжал.
Грог попятился, упершись хвостом в земляную стену. Остальные гримлаки сбились в кучу в противоположном конце ямы и ждали развязки. Попытки снять деревянный намордник ни к чему не привели. Грог не понимал, как вожаку удалось от него избавиться. Наверное, хищник потратил на это полночи. Непонятно только, чем было вызвано нападение. Неужели тем, что он тогда посмел шевельнуться?
Оскалив зубы, Рваное ухо взмыл в воздух, собираясь вцепиться ему в шею. Грог увильнул вправо, чудом избежав столкновения. Будь он обыкновенным зверем, потерпел бы поражение. К счастью, он был им лишь наполовину. Разум его по-прежнему принадлежал человеку.
Он ретировался и, зачерпнув лапой землю, швырнул ее в глаза опешившему противнику. Фыркая и рыча, вожак завертелся на месте, стряхивая с морды песок. Хватило мгновения, чтобы в прыжке оседлать испуганного зверя. Гримлаки во все глаза наблюдали за тем, как он катается на их вожаке, обняв его лапами за туловище. Рваное ухо рычал и крутился, до последнего отказываясь падать на землю. Это упрямство дорого ему обошлось. Грог запрокинул голову и вонзил острый конус хищнику в переносицу. Вожак жалобно заскулил и перекатился на бок. В следующий миг он был уже наготове, разинув полную желтых зубов пасть.