Граф Орлов
Шрифт:
– Федька ведь брат твой двоюродный?
– говорю я Ржевскому, выслушав его.
– Не жалко брата под топор подводить?
– Я матушке-императрице служить присягал, а не Федьке, - отвечает он.
– Да, - соглашаюсь я, - разве ты сторож брату своему?..
Тайная экспедиция розыск учинила, Федьку Хитрово арестовали. Начальник Тайной экспедиции Василий Суворов, отец нашего будущего генералиссимуса, протоколы допросов Федьки мне для ознакомления прислал, особливо одну фразу выделив: "Первым мы Алексея Орлова убить намеревались. Григорий Орлов глуп, а брат его Алексей
Я поехал в Тайную экспедицию: уж очень хотелось в глаза Федьке посмотреть - мы с ним хорошо знакомы были, кутили вместе не раз и в перевороте заедино головами рисковали. Вхожу в комнату, его допрашивают; завидев меня, пал он передо мною на колени и стал прощения просить:
– Бес попутал, Алексей Григорьевич! Кровь в голову бросилась, когда узнал, что императрица замуж за Григория собралась. Если уж она решила замуж идти, то вольна взять владетеля или принца крови, - а Гришка разве может быть императором, сам посуди? Один из вельмож наших, знаешь, что сказал? "Готов служить Екатерине Романовой, но графине Орловой служить не буду".
– Я на тебя зла не держу, - отвечаю, - обидно лишь, что ты нашу былую дружбу предал. В остальном пусть государыня-императрица твоё дело рассудит.
Позвал я Суворова и говорю ему:
– Я тебе советовать, Василий Иванович, не смею: ты человек опытный, сколько лет уже сыском занимаешься. Однако какой из Федьки заговорщик - болтовня одна с пьяных глаз, от зависти, что Орловы императрицей столь обласканы. На каждый роток не накинешь платок, а "слово и дело" покойный император Пётр Фёдорович, слава Богу, отменил, - хоть какая-то от него польза была.
– Разберёмся, Алексей Григорьевич, - сказал Суворов.
– Я доклад матушке-императрице со всем беспристрастием составлю.
Верно, разобрался он в сем деле до тонкостей и отписал императрице, что заговор был несерьёзный, никаких последствий иметь не мог. От затеи свести с трона Екатерину они в самом начале отказались и только на Орловых злобой исходили. Императрица решила дело замять и запечатала следственные бумаги о Федьке в особый конверт с собственноручной надписью: "Не распечатывать без докладу". Федьку Хитрово сослали в его имение, что, впрочем, равносильно смерти для него стало: зачах он там и умер через несколько лет...
Замуж за Григория императрица не пошла, отступила, однако Иоанн Антонович оставался для неё, да и для нас, как бельмо в глазу. Но здесь случай помог. Служил в охране Шлиссельбургской крепости подпоручик Василий Мирович - потомственный бунтовщик, его дед к Мазепе и Карлу шведскому перекинулся; отец с поляками стакнулся и в Сибирь был сослан. Сам Мирович считал себя императрицей обиженным, хоть ничего для неё не совершил, - и вот взбрело ему на ум Иоанна Антоновича освободить и на трон вновь возвести. Подговорил солдат, обещая им в случае удачи такие милости, каких и Орловы не видели; они взбунтовались и пошли Иоанна Антоновича освобождать.
Но ещё от Елизаветы Петровны существовал строжайший приказ: если будет попытка освободить узника, немедленно оного жизни лишить, так что приставленные к Иоанну Антоновичу офицеры,
А Иоанна Антоновича жаль - как перед Богом говорю, жаль! Всю жизнь безвинно страдал и кончину принял мученическую, но опять-таки скажу: такова участь царственных особ - кто корону на голову надел, тот всегда её может вместе с головой лишиться.
Битва с турками
– Ну, чего приуныли?
– спросил граф, видя некоторую нашу растерянность от его рассказа.
– Что, грешен граф Орлов? Да, грешен - а вы думали, я святой? Святые по скитам хоронятся, за наши грехи у Господа прощение вымаливают. А в миру без греха жить нельзя - особливо во власти... Я грехи свои не скрываю, но пусть за них меня Господь судит, а не такие же грешные люди... Ляля, зови своих цыган, плясать будем! Эй, ромалы, давайте в круг, и я с вами пройдусь!..
Плясал граф на удивление живо, выделывая фигуры, которые даже у видавших виды цыган вызвали бурю восторга. Костры ярко горели, тени метались по тёмному саду, отражаясь на белых стенах и колонах дома; цыганская музыка далеко разносилась над Москвою-рекой.
В разгар танца из дома вышла, зябко кутаясь в шаль, Анна Алексеевна.
– Батюшка, можно ли так себя изводить?
– сказала она.
– Пожалейте хоть меня, если вам себя не жаль.
– Прости, Нинушка, захотелось стариной тряхнуть, - граф подошёл к ней и обнял за плечи.
– Ты не замерзла?
– Мне жаровню в комнату поставили, и я уже было заснула, а тут такой шум, - сказала графиня.
– Извини, мой друг, - поцеловал её граф.
– Садись-ка к огню, погрейся, но не мешай мне сегодня душу излить. Знаю, любишь старика-отца, да и я тебя больше всех люблю, но эта ночь моя, заветная, и другой такой у меня не будет.
– Рассказали бы лучше о ваших славных победах над турками, - попросил Григорий Владимирович.
– Недаром вы Орловым-Чесменским зовётесь.
– Да, при Чесме я туркам хороший урок дал - до сих пор, поди, при имени графа Орлова почёсываются, - улыбнулся граф.
– Но если рассказывать, то с начала: отчего мы с турками воевали, и почему мне их побить выпало... Рассказать, что ли?
– Расскажи, Алексей Григорьевич, сокол ясный, - попросила его Ляля.
– Расскажите, ваше сиятельство, - присоединился к этой просьбе и я.
– Ладно, слушайте, - с видимым удовольствием согласился граф.
– Императрица Екатерина Алексеевна мечту имела отбить у турок всё, что они когда-то у Византии отняли, и возродить великую Греческую империю. Старшего внука своего, нынешнего нашего государя, императрица недаром Александром назвала - хотела она, чтобы Александр в Александрии царствовал, а другой её внук, Константин, должен был в Константинополе на трон сесть.