Графиня де Шарни (Часть 3)

Дюма Александр

– Это означает, сударь, всматриваться в горизонт. И в этом случае я, как и Карл Первый, взойду на эшафот, быть может, не как рыцарь, подобно ему, но, во всяком случае, как христианин... Продолжайте, сударь. Дюмурье молчал, удивленный такой твердостью, которой он никак не ожидал.

– Государь, - наконец произнес он, - позвольте мне перевести разговор в другую плоскость.

– Как вам угодно, сударь, - отвечал король.
– Я просто хотел доказать вам, что не страшусь будущего, которым меня хотят запугать, а если даже страшусь, то, во всяком случае,

готов к нему.

– Государь, - спросил Дюмурье, - должен ли я, несмотря на все, что имел честь вам сказать, считать себя вашим министром иностранных дел?

– Да, сударь.

– В таком случае на первый Государственный совет я принесу четыре депеши и заранее предупреждаю ваше величество, что они ни в чем, ни по стилю, ни по принципам, не будут походить на депеши моих предшественников; они будут соответствовать обстоятельствам. Если мой первый опыт будет благосклонно принят вашим величеством, я продолжу работу, если же нет, я готов немедля отправиться служить Франции и королю на границе, поскольку, что бы ни говорили ваше величество о моих дипломатических талантах, это и есть моя подлинная стихия и поприще моих трудов на протяжении тридцати шести лет. Дюмарье поклонился, намереваясь уйти.

– Погодите, - остановил его король.
– Мы договорились лишь по одному пункту, а остается еще шесть.

– Мои коллеги?

– Совершенно верно. Я не хочу, чтобы вы говорили мне, будто тот или иной министр мешает вам. Выберите, сударь, свой кабинет сами.

– Государь, вы возлагаете на меня тяжкую ответственность.

– Я полагаю, что, предложив вам это, иду навстречу вашему желанию.

– Государь, - сказал Дюмурье, - я никого не знаю в Париже, кроме некоего Лакоста, которого рекомендую вашему величеству для назначения морским министром.

– Лакост?
– переспросил король.
– Но он, кажется, простой распорядитель кредитов в морском ведомстве?

– Да, государь, но он предпочел заявить господину де Буану об отставке, нежели участвовать в несправедливости.

– Что ж, превосходная рекомендация. Ну, а кто же остальные?

– Я проконсультируюсь, государь.

– Могу я знать с кем?

– С Бриссо, Кондорсе, Петионом, Редерером, Жансонне...

– Короче, со всей Жирондой.

– Да, государь.

– Ну что ж, пусть будет Жиронда. Посмотрим, лучше ли она справится с делами, чем конституционалисты и фейаны.

– Еще одно, государь.

– Да?

– Остается узнать, понравятся ли вам четыре письма, которые я напишу.

– Это мы узнаем сегодня вечером, сударь.

– Сегодня вечером, государь?

– Дела торопят. У меня будет чрезвычайный совет, в который войдете вы, господин де Грав и господин Кайе де Жервиль.

– А Дюпор Дютертр?

– Он подал в отставку.

– Сегодня вечером я в распоряжении вашего величества. И Дюмурье вновь поклонился, намереваясь удалиться.

– Нет, нет, подождите, - остановил его король, - я не хочу скомпрометировать вас. Не успел он закончить фразу, как вошли королева и принцесса

Елизавета. В руках у них были молитвенники.

– Сударыня, - обратился король к Марии Антуанетте, - это господин Дюмурье, который обещает нам хорошо служить и с которым сегодня вечером мы составим новый кабинет министров. Дюмурье поклонился, а королева с любопытством взглянула на человека, который отныне будет оказывать огромное влияние на все дела Франции.

– Сударь, вы знакомы с доктором Жильбером?
– спросила она.

– Нет, ваше величество, - ответил Дюмурье.

– В таком случае познакомьтесь с ним, сударь.

– А могу я узнать, в каком качестве ваше величество рекомендует его мне?

– Как превосходного пророка: еще три месяца назад он предсказал мне, что вы станете преемником господина де Нарбонна. В этот момент распахнулись двери кабинета короля, который направлялся слушать мессу. Дюмурье вышел следом за Людовиком XVI. Все придворные обходили его как зачумленного.

– Я же предупреждал, что скомпрометирую вас, - со смехом шепнул ему король.

– Перед аристократией, государь, - ответил Дюмурье.
– Ваше величество удостоили меня еще одной милости. И он удалился.

XXXVIЗА ПОРТЬЕРОЙ

Вечером в назначенный час Дюмурье пришел с четырьмя депешами, де Грав и Кайе де Жервиль уже были во дворце и ждали короля. Едва Дюмурье вошел в одну дверь, как король, словно он только дожидался, когда явится Дюмурье, вошел во вторую. Оба министра тут же вскочили; Дюмурье еще был на ногах и ему оставалось лишь отдать поклон. Король кивком приветствовал их. Усевшись в кресло, стоящее в середине стола, он пригласил:

– Садитесь, господа. Дюмурье показалось, что дверь, через которую только что вошел король, осталась открытой и портьера на ней шевельнулась. Сквозняк тому причиной или человек, укрывшись за этой завесой, не позволяющей видеть, но дающей возможность слышать? Все три министра сели.

– Сударь, депеши у вас с собой?
– осведомился король у Дюмурье.

– Да, государь, - подтвердил генерал, вытаскивая из кармана письма.

– Каким державам они адресованы?
– спросил король.

– Испании, Австрии, Пруссии и Англии.

– Прочтите. Дюмурье вновь бросил взгляд на портьеру и по ее движению убедился: кто-то за нею подслушивает. Твердым голосом он начал читать депеши. Министр говорил от имени короля, однако в духе Конституции - без угроз, но и без слабости. Он оспаривал подлинные интересы каждой державы в отношении французской революции. А поскольку каждая держава в свой черед жаловалась на якобинские памфлеты, он относил достойные презрения оскорбительные выпады в этих памфлетах на счет свободы печати - свободы, под солнцем которой выводятся не только вредные паразиты, но и вызревает богатейший урожай. Наконец, он просил мира от имени свободной нации, наследственным представителем которой является король. Король слушал его с неослабным вниманием, которое усиливалось с каждой депешей.