Грани лучшего мира. Дилогия
Шрифт:
– Об этом не волнуйся, шаманы Наджуза чутко ощущают мир и всевозможные волнения в нем. Уверен, они давно заметили изменения, только еще не поняли, что именно произошло. Если им все доступно объяснить, то дикари сами предложат помощь.
– Если удастся дожить до беседы, - заметил Шеклоз.
– Далеко не все аборигены Дикарских островов настроены дружелюбно. Все-таки алокрийцы их порабощали, убивали и обирали у них земли. Для обиды повод есть.
Глава Тайной канцелярии стоял напротив Нгахнаре и подбирал очередной вопрос, которых в его голове вертелось огромное множество. Чем дальше, тем более нереальным казалось осуществление
– И как быть с опасностями, поджидающими вне купола?
– шпион вспомнил о гротескных чудовищах, в которых обращали людей загадочные ветра.
– Бахирон Мур и двести оборванцев из остатков республиканской и королевской армий вряд ли смогут долго сдерживать бродячие толпы уродов и кровожадных безумцев. Конечно, за три недели к Новому Крустоку не подошел ни один монстр, но что, если это предел выигранного королем времени?
– Мои последователи помогут сдержать их, - небрежно махнул рукой владыка.
– Если додумаются.
Сокрушенно покачав головой, Шеклоз побрел по темной улице. Глядя на бледные лица в отражении черных и пустых как глазницы окон, он невольно представил, как эхо его жизни будет медленно плыть по мрачному коридору пути Умирающего. Некогда ему посчастливилось избежать этой участи, и с тех пор все свое существование он посвятил тому, чтобы никогда больше не оказаться здесь. Но сейчас Мим был гостем, а не загнанной в посмертную ловушку жертвой.
– Позволь подвести небольшой итог, - задумчиво произнес глава Тайной канцелярии.
– Комитету надо найти шамана из какого-то дикарского племени и постараться уговорить его принять участие в ликвидации угрозы всему миру, о которой они догадываются, но, по сути, ничего не знают. При этом дикари могут быть настроены агрессивно, потому что, повторюсь, они ничего не знают. И не факт, что они согласятся пойти на действо, которое может противоречить их культу. Пока все верно?
– Да.
– Дальше, - размеренно продолжил Шеклоз.
– Пока Бахирон со своим авангардом и твои слуги прикрывают нас от нападок чудовищ и безумцев, мы должны все вместе подобраться к куполу, и там уже шаман начнет призывать поток душ мертвецов на меня, а я в свою очередь буду направлять их против энергии купола. При этом мы не знаем, сможет ли король и сектанты сдерживать врагов достаточно долго, удастся ли нам подобраться к куполу так, чтобы нас не сдуло его ветрами, получится ли у шамана призвать души, которые, кстати, могут убить меня, и, в конце концов, мы не уверены, что нам вообще удастся прорваться к ядру, с которым прямо на месте в ужасных условиях будут разбираться реаманты, давно заявившие, что они не способны ничего сделать с куполом. Все верно?
– Да.
– И в целом ключевой момент твоего плана звучит так: "Мы надуем купол, он лопнет, а там придумаем что-нибудь".
– Приблизительно.
Глава Тайной канцелярии издал протяжный стон.
– Если ты сказал все, что хотел, то позволишь немного критики в адрес твоего плана?
– Мим дождался согласного кивка Нгахнаре и, откашлявшись, продолжил, стараясь сдерживать эмоции.
– Буду краток. Это невероятно глупо. Трудоемкое осуществление, сомнительные изначальные данные, абсурдные предположения, огромный риск для жизни, нелепые надежды, туманные перспективы и минимальный
– Но ведь может сработать, - небрежно возразил владыка.
– Ну... может.
Дорога упрямо толкала задумавшегося комита вперед, видимо, спутав его с мертвецом. Впрочем, очень скоро это может стать горькой действительностью. И угораздило же прожить несколько эпох, чтобы так нелепо сгинуть, участвуя в идиотском плане по спасению мира... Какая глупость.
– Мне придется рассказать Комитету, кто я на самом деле, - пробормотал Шеклоз.
– Лучше повремени с этим до поры, - порекомендовал Нгахнаре.
– Не раскрывай своей главной роли, не стоит пугать смертных раньше времени. Прикончат тебя еще ненароком.
– Это они могут, - согласился шпион, вспомнив Мирея Сила, который и без всяких откровений жаждал убить его.
В расщелинах между камнями мостовой начали попадаться пожухлые травинки увядающего сада у дворца наместника Евы. Нарастающий гул уведомил Мима, что сейчас он окажется в реальном мире. Даже как-то жалко возвращаться в уродливый настоящий мир из преисполненного вечным покоем пути Умирающего.
– Я еще не согласился, - заметил Шеклоз, ловя взглядом расплывающийся багрово-черный силуэт.
– У тебя все равно нет выбора, - голос Нгахнаре доносился откуда-то из глубины удаляющегося мрака.
– Хочешь сохранить свою любимую Алокрию - изволь быть готовым пожертвовать не только чужими жизнями, но и своей.
– Ты смог предсказать появление купола, - комиту пришлось напрягать голосовые связки, чтобы перекричать нарастающий шум столкновения с реальностью.
– Скажи, нас ждет успех или поражение?
– Знаешь главную черту пророчеств?
– засмеялся владыка.
– Они не обязаны сбываться, Шеклзамхе.
Глава Тайной канцелярии собрался как следует выругаться, но поперхнулся, вдохнув затхлый воздух Нового Крустока. Его снова окружал привычный увядающий сад с деревьями, печально опустившими ветви, потертыми скамейками и примятой мертвой травой. Прикрываясь облаком пыли, где-то вверху висело тусклое солнце и безжалостно нагоняло духоту и прогревало смрад городских улиц, чтобы сделать жизнь в Еве еще более отвратительной.
Шеклоз Мим сверкнул хищным оскалом своей улыбки. Как бы то ни было, это его страна, и он не позволит какой-то ошибке природы разрушить мечту о лучшем будущем для Алокрии.
Распахнув двери зала заседания Комитета, шпион решительно подошел к исцарапанному столу в центре и поочередно вгляделся в лица всех присутствующих. Мертвый Наторд, которого, кажется, никто не замечал, сидел на своем месте, опираясь на рукоятку вонзенного в голову кинжала. Слегка опьяневший Касирой Лот лениво перекатывал пустую бутылку вина по столу, прислушиваясь к одному ему понятной мелодии раздражающего шума. Маной Сар мысленно повторял бесконечные эксперименты в своих лабораториях, выверяя и совершенствуя формулы. Мирей Сил нервно стучал пальцами по столешнице и мечтал о будущем, когда сможет выдвинуть обвинения в адрес изменников и лично казнить их. Вспотевший Ером По-Геори почти слился с креслом, погрузившись в транс обреченности, но страх и обязательства перед алокрийской короной упрямо возвращали его в кошмарную реальность. Вернувшийся с факультета реамантии Аменир о чем-то размышлял, но Мим слишком плохо знал юношу, чтобы судить о его мыслях и настроении.