Граница надежд
Шрифт:
И именно тогда, когда он решил, что нужен только внукам и детям своим, а для всех остальных он уже мертв, пришло письмо о памятнике Ярославу. Уже двадцать пять лет прошло со дня смерти Ярослава, но этот человек заслужил почет и уважение всех поколений болгар. Однако Драган даже мысли не допускал, что Велико и Павел обратятся к нему за советом.
Венета принесла письмо, несмотря на то что он запретил ей заводить речь о них.
Как всегда, она спешила, даже пальто не сняла. Оставила подарки своим племянникам и хотела идти.
—
— Кофе можно! — Венета открыла буфет, чтобы достать чашки и сахар. И в этот раз она приняла его предложение только ради того, чтобы не огорчать отца. Кофе и водка взвинчивали ей нервы, но и прогоняли усталость, возбуждали мысль.
— И до каких же пор ты будешь продолжать в таком духе? — Всегда, когда он видел ее, Драган ощущал свою власть над ней и не оставлял дочь в покое.
— Что ты имеешь в виду? — сморщилась от горького кофе Венета.
— Ты стала какая-то странная. Все ходишь, высматриваешь, а ничего вокруг себя не замечаешь. Или теперь это модно? — не без желчи спросил Драган.
— Что модно? — долгим взглядом посмотрела на него дочь.
Если бы не его болезнь, отец сейчас выглядел бы моложе своих лет. Волосы у него все еще были черные. После перенесенного инсульта головные боли прекратились, он уже не брил голову, не выискивал самые причудливые способы, чтобы облегчить свое состояние. Исчезла и его строгость, которая всегда ее пугала. Кротость делала его благородным, и Венета всегда уходила от него полная самых противоречивых чувств.
— Вы все стали похожи на помешанных, — резко сказал Драган. В тот день он был более придирчив, чем когда бы то ни было. — Тебе уже сорок два. Если мне не изменяет память, вчера исполнилось?
— Ну и что?
— Чем больше человек учится, тем больше он запутывается. — Драган встал, опираясь на палку.
— Неужели мама опять тебе наябедничала? — Венета допила кофе и поставила чашку в раковину.
— Когда-то я стал посмешищем всего города из-за твоего самосожжения. Тогда ты это сделала из-за него, из-за того, кто был твоим мужем, а сейчас что?
— Ты о чем?
— Уж не считаешь ли ты, что мне было легко прожить сорок пять лет с одной женой? — вместо ответа спросил он. — Весь вопрос упирается в поведение, в умение себя сдерживать или, если хочешь, в распущенность.
— Я вижу, ты сегодня настроен обсуждать моральные темы, — с иронией улыбнулась Венета.
— А ты на что настроена? — подошел к ней Драган. — С тех пор как ты сама выбрала себе дорогу, ты бродишь по тупикам и сама себя обманываешь, считая, что идешь по широкому пути.
— Мне все это безразлично! — Венета закурила сигарету.
— А все потому, что тебе не о чем тревожиться в жизни.
— А разве нужно, чтобы я из-за чего-то тревожилась? — посмотрела она на него. — Вот ты страдал всю свою жизнь, а чего добился?
— Посмотри в буфете. Думаю, что там осталось немного твоей водки.
— Вот это уже другой разговор! — оживилась Венета и налила себе в большую глиняную чашку. — Ведь это вы, старики, так говорите: клин клином вышибают.
— Не узнаю тебя.
— И не затрудняй себя зря. Ты сам сказал, что мне уже минуло сорок два.
— Человек всегда может стать посмешищем. Для тебя что же, перевелись все мужчины, раз ты гуляешь с этим молокососом? — неожиданно взорвался Драган. — Он же тебе в сыновья годится!
Глаза у Венеты погрустнели. Вот он какой! Вроде бы оторвался от мира, а знает больше других. Она все могла ему позволить, но касаться ее сокровенных тайн — это уже чересчур. Да что он понимает в жизни? Знает одно лишь чувство преданности и ничего больше. А может ли он разобраться в женской душе, одиночестве, в котором она пребывает днем и ночью, становясь все более опустошенной, неудовлетворенной...
...С Кириллом все было. совсем по-другому. Молодой мужчина, поэт... В нем она увидела свои неосуществившиеся мечты. Когда-то и она писала стихи. На нее возлагали надежды, но она вышла замуж и... Пришлось все начинать сначала, чтобы не сойти с ума от скуки. Два диплома высшего образования, критик, главный редактор... А что критиковать? Все то, чего она не добилась, что пришлось ей не по вкусу, не по нраву? Ее статьи в периодической печати становились событием, и она почувствовала, как вместе с известностью ее постоянным спутником становится одиночество, от которого она пыталась бежать более двадцати лет.
Однажды в ее кабинет вошел Кирилл. Было двенадцать часов ночи. Она сразу же заметила, что он выпил.
— Это я! — сказал он вместо того, чтобы поздороваться.
— Очень мило, — посмотрела на него Венета и, кто знает почему, подумала: «Наверное, он ростом не менее двух метров!» — таким высоким он ей показался.
— Я хотел, чтобы вы увидели меня с более близкого расстояния и получили полное представление обо мне для ваших последующих выступлений по поводу сборников моих стихов.
— Я не пишу портретов. — Она знала его по фотографии в книге. — Я пытаюсь лишь открыть частицу вашей души в вашем творчестве, — поднялась она и предложила ему коробку с сигаретами.
Он отодвинул ее руку. Вытащил смятую пачку и взял сигарету. Он сначала поднес огонь Венете, а затем затянулся несколько раз едким дымом и, опершись ладонями о письменный стол, спросил:
— А у вас есть душа?
В редакции никого, кроме них, не было. Он стоял с одной стороны письменного стола, она — с другой.