Гражданская война в Испании. 1931-1939 гг.
Шрифт:
В тот же день в Лондоне Гранди сообщил о новом инциденте – на этот раз с итальянским крейсером «Барлетта». Этот корабль, входивший в состав сил военно-морского контроля за политикой невмешательства, укрылся в гавани Пальмы-де-Мальорки. Он не выполнял свои патрульные обязанности, поскольку Мальорка входила во французскую зону ответственности. Но его присутствие в Пальме кончилось далеко не лучшим образом. Во время налета 24 мая республиканской авиации на остров крейсер получил повреждения. Были убиты шесть итальянцев. Комитет по невмешательству распространил резолюцию, осуждающую этот инцидент, и внес предложение об организации в Пальме безопасной зоны для всех военных кораблей, несущих патрульную службу. На следующий день Совет Лиги выпустил пустую, выхолощенную резолюцию. В ней выражалось сожаление, что не была выполнена предыдущая, декабрьская, резолюция, приветствовалось начало контроля за невмешательством, предлагался отвод добровольцев, осуждалась бомбардировка открытых городов и поддерживались гуманитарные действия,
Министерство обороны из Валенсии заявило, что военно-морской патруль сил невмешательства не имеет законного права действовать в пределах испанских территориальных вод. Пальма известна как центр, где националисты получают оружие. Поэтому республиканцы будут продолжать ее бомбардировки. Тем не менее вне пределов испанских территориальных вод патрульные корабли могут чувствовать себя в безопасности. 26 мая воздушный налет на Пальму повторился, и бомбы поразили немецкое патрульное судно «Альбатрос», которое, закончив дежурство, зашло на отдых в Пальму. 29 мая командир патруля выразил протест. Он предупредил, что в случае повторения подобных явлений придется принимать соответствующие «контрмеры».
В тот же вечер немецкий линкор «Дойчланд» встал на якорь у Ибисы. Внезапно в небе появились два самолета, и на фоне заходящего солнца в них нельзя было опознать республиканские самолеты. Спикировав на линкор, они сбросили две бомбы. Одна разорвалась в кают-компании, убив 22 и ранив 83 члена экипажа. Вторая попала в кормовые надстройки, причинив незначительный урон.
Министерство обороны республики выступило с утверждением, что линкор первым открыл огонь по самолетам, которым пришлось предпринять ответные действия. Но это так и не разрешило ситуацию. Самолет-разведчик, который, по утверждению министерства, появился над линкором, не имеет при себе бомб5. Возможно, налет произошел из-за свойственной республиканской авиации недисциплинированности. Но в любом случае налет на «Дойчланд» не был незаконным действием. Гавань Ибисы была обычным объектом налетов республиканской авиации.
Весь следующий день немцы решали, что им делать. Гитлер впал в неукротимую ярость из-за гибели такого количества немцев, и министр иностранных дел Нейрат провел с ним не менее шести часов, стараясь смягчить его гнев. Линкор своим ходом пришел в Гибралтар, где снял с борта раненых. По пути скончалось еще девять человек, так что общее количество погибших теперь равнялось тридцати одному.
На рассвете 31 мая немцы осуществили свою месть. У Альмерии появились крейсер и четыре эсминца, которые выпустили по городу не меньше 200 снарядов, разрушив 35 зданий и убив 19 человек. В тот же день Риббентроп заявил перед Комитетом по невмешательству, что Германия отказывается участвовать в дискуссиях о политике невмешательства и о военно-морском патрулировании, пока она не получит гарантии против повторения подобных инцидентов. Гранди сказал, что Италия будет действовать точно так же. 1 июня Иден продемонстрировал «плохое чувство юмора» во время разговора с Аскарате, ясно дав понять, что верит в немецкую версию инцидента. В Берлине Нейрат доказал Франсуа-Понсэ, что Германия проявила «предельную сдержанность», и посол согласился с ним. Сэр Невилл Чемберлен, который только что прибыл в Берлин английским послом, попросил Нейрата «не делать красным комплименты, считая, что ситуация в Испании может превратиться в мировую войну». Но его манера выражаться, с которой он недвусмысленно высказывал свою точку зрения, сформировалась, без сомнения, на его последнем посту в Буэнос-Айресе. Нейрат ответил, что этот инцидент должен вынудить Британию изменить свое прежнее «благожелательное отношение» к Испанской республике. В Париже Дельбос указал Вельчеку, что Франция тоже оказалась жертвой нескольких провокационных инцидентов со стороны националистов, но воздержалась от ответных репрессий. Даже Корделл Холл пригласил к себе нового немецкого посла в Вашингтоне Дикхофа. Со своей обычной вежливостью государственный секретарь сказал ему, что Соединенные Штаты «были бы рады убедиться, что Германия может найти способ мирного решения испанских трудностей». В Женеве Альварес дель Вайо тут же воспылал идеей поставить испанский вопрос в Лиге Наций. Но Иден и Литвинов высказались против этого плана.
В Валенсии состоялось совещание республиканского кабинета министров. Прието хотел обрушить бомбовый удар на немецкий флот в Средиземном море. Это, сказал он, может стать началом мировой войны, но имеет смысл рискнуть, поскольку в таком случае Германия, вне всяких сомнений, не сможет больше помогать Франко. Негрин предложил проконсультироваться с Асаньей. Таким образом, и у всех министров появится возможность посоветоваться со своей совестью и со своими друзьями. Эрнандес и Урибе направились в Центральный комитет коммунистической партии. Предложение Прието привело коминтерновских советников в смятение. Кодовилья поспешил в советское посольство. Тольятти встретился с советскими советниками в их штаб-квартире, в апельсиновой роще у Эль-Ведата. Состоялись консультации с Москвой6
1 Прието родился в Овьедо, но еще ребенком оказался в Бильбао.
2 Кроме того, Англия обратилась к баскам с предложением назвать ряд нейтральных зон, которые гарантрированно не будут подвергаться нападениям. Республиканское правительство выразило протест против этих действий Англии, которая строила отношения с басками так, словно у тех было независимое правительство.
3 Это не соответствовало истине, хотя надо признать, что у Британии были обширные экономические и финансовые интересы в Бильбао.
4 Эту энциклику так никогда и не зачитывали в Испании.
5 Блюм сообщил американскому послу, что, по имеющейся у него информации, немцы говорили правду.
6 Испанские коммунисты называли Москву La Casa (Дом).
7 Был еще один случай, когда республика чуть не спровоцировала мировую войну. На летное поле в Барахасе под Мадридом было сброшено обезглавленное тело республиканского пилота с оскорбительными комментариями на итальянском языке. Возмущенная республиканская авиация решила разбомбить Рим. Ее командир Идальго де Сиснерос объявил, что полетит вместе со своими летчиками. Но республиканскому кабинету министров удалось остановить пылких авиаторов. У меня создалось впечатление, что республика просто не представляла, чем для нее кончится настоящая война с Германией или Италией. Весьма сомнительно, что Англия и Франция захотели бы помогать ей, если бы даже у них была такая возможность.
Глава 55
Оборона Страны Басков. – Новое наступление на Уэску и смерть Лукача. – Наступление у Сеговии. – Смерть Молы. – Последний этап кампании у Бильбао. – Принято решение сопротивляться. – Милиция отступает в город. – Падение Бильбао.
Плохая погода остановила операции Молы против Бильбао. В городе действовал новый генеральный штаб, прибывший из Валенсии (он работал рука об руку с Берзиным), которым руководил генерал Гамир Улибарри. В свое время он был начальником пехотной школы в Толедо и с начала войны командовал республиканскими частями у Теруэля. Этот способный офицер очень успешно руководил работой генерального штаба басков. Главным советником оставался советский генерал Берзин. В начале июня стараниями Коминтерна прибыл новый груз чешского оружия, включая 55 зениток. Но самолетов больше не прибывало, а последняя их партия была уничтожена прямо на земле.
Тем временем республиканское правительство предприняло два наступления в других частях Испании в попытке оттянуть силы националистов от Бильбао. Первым стал еще один штурм Уэски на Арагонском фронте. Его поручили реорганизованной каталонской армии, которая после майских мятежей находилась под контролем Валенсии. Наступление, организованное генералом Посасом, не принесло успеха. В течение недели боевых действий из строя вышли 10 000 республиканцев, главным образом анархистов. Среди них оказались и жизнерадостный генерал Лукач, и много итальянцев, служивших под его командой в Бригаде Гарибальди1. Джордж Оруэлл, недавно получивший ранение, видел, как итальянцы, распевая «Бандьера Росса», в поезде отправлялись на фронт. Из своего санитарного вагона Оруэлл видел, как мимо проплывали «окно за окном со смуглыми улыбающимися лицами, с торчащими из окон длинными стволами пулеметов, с развевающимися красными шарфами – все это медленно двигалось мимо нас, направляясь к бирюзовому морю… Те, у кого хватало сил стоять в проходе, приветствовали проезжающих мимо нас итальянцев. Они махали из окон костылями; забинтованные руки вздымались в красном салюте. Все это было аллегорической картиной войны – поезд, полный здоровыми и сильными людьми, гордо несся к линии фронта, а оттуда медленно тащились вагоны с калеками».
В то же время другое наступление на фронте у Сеговии предпринял генерал Вальтер. 31 мая, бросив в бой ударную силу 14-й интербригады под командой полковника Дюмона, он прорвал передовую линию националистов у Сан-Ильдефонсо. Наступающие достигли Ла-Гранхи, где были остановлены Варелой и частями, переброшенными из дивизии Баррона, стоявшей к югу от Мадрида. Наступление кончилось ссорой Вальтера и Дюмона, которые спорили, на кого будет возложена ответственность за поражение2. Поскольку Дюмон пользовался полной поддержкой французских коммунистов, Вальтеру не осталось ничего иного, как возмущаться тщеславием и неумелыми действиями Дюмона. С тех пор Дюмон и Вальтер никогда больше не принимали участия в совместных операциях, а 14-я интербригада была переброшена на другой фронт3.