Грех и чувствительность

Энок Сюзанна

После того, как это было сделано, Валентин остановил наемный экипаж и отправил записку в Гриффин-Хаус. Он уже почти остановил другой экипаж для себя и Элинор, но посреди бела дня были слишком велики шансы на то, что кто-то увидит, как они садятся в закрытый экипаж без компаньонки. Это правило этикета дьявольски досаждало, но на нем были основаны поиски Элинор, а также обязательство маркиза перед Мельбурном.

– Куда отправимся? – спросила Элинор, очевидно, придя к такому же заключению, потому что обхватила пальцами его рукав.

Возможно, правила этикета все же имели

смысл. Валентин разглядывал девушку – ее серые глаза светились одновременно весельем и легким беспокойством. Кобб-Хардинг таки произвел на нее впечатление. И хотя вероятно, это был полезный урок, учитывая, как близко к краю она предпочитала ходить, но ему хотелось бы, чтобы ей не нужно было учиться подобным образом.

– «Просперо» находится достаточно близко, – ответил он, назвав наиболее респектабельное заведение со столиками на открытом воздухе.

Девушка кивнула, и они направились в северном направлении прочь от реки. Несколько минут молодые люди шли молча, пока Валентин поздравлял себя с тем, что сумел одновременно предотвратить катастрофу и прямое вмешательство со стороны ее братьев. Хорошо, катастрофу она предотвратила бы сама, но если бы Мельбурн начал ей возражать, то Элинор могла бы с таким же успехом прыгнуть в лодку, просто чтобы поступить наоборот.

– Разве я выгляжу, словно полная дура? – спросила она, наклонившись немного ближе к нему.

Его чертово сердце забилось сильнее.

– Не то, чтобы я это заметил. Ты имеешь в виду что-то определенное?

– Я чувствую, что провозглашаю грандиозные заявления, не имея ни малейшей идеи о том, как чего-то достичь. И хотя твои… поцелуи приятны, но, кажется, они еще больше запутали это дело.

Приятны? Даже, несмотря на это заявление, маркиз сумел посочувствовать ей с долей замешательства.

– Ты не знаешь, чего на самом деле хочешь. Ты едва ли одинока в этом, Элинор. По крайней мере, ты осознаешь, что ты чего-то желаешь.

– Я не знаю, почему ты ведешь себя с таким… пониманием, Деверилл. Ты высмеял Закери за то, каким способом тот повязал шейный платок. И я… в прошлом мне случалось подслушивать некоторые нелестные замечания, которые ты делал об особах моего пола.

– Об особах твоего пола – да. Но не о тебе.

На ее прекрасных щеках появился румянец.

– Почему?

Хм. Если она хотела получить урок свободы, то ей нужно осознать, что поцелуи – это только начало в том деле, в котором были замешаны распутники вроде него. С другой стороны, он вовсе не хотел испугать ее, особенно после хамства Кобб-Хардинга. Кажется, самым правильным будет предоставить выбор ей.

– Насколько откровенным я должен быть? – тихо спросил он.

Элинор остановилась, вглядываясь в его лицо.

– На самом деле, я хочу, чтобы ты снова поцеловал меня, – заявила девушка.

Это было откровенно.

– Я тоже хотел бы снова поцеловать тебя, – Валентин сделал вдох, молясь, чтобы его член смог контролировать себя до тех пор, пока он не сможет выбраться из этой путаницы. – Но я не буду.

– Что,

если это то приключение, которого я хочу, Валентин? – мягко спросила она.

Его член моментально отвердел. Господи Боже!

– Тогда я бы предложил, чтобы ты выбрала другой объект. Два поцелуя с невинной девушкой – это мой предел. После случившегося она уже недолго будет оставаться невинной.

– Ты не можешь…

– Ты говорила, что не хочешь, чтобы тебя лишили невинности, Элинор. Поверь мне, в следующий раз я не остановлюсь на поцелуе, и твоя репутация будет разрушена.

Она сняла руку с его рукава.

– Тогда почему ты здесь? Ты заявил, что Деверилл эгоистичный женоненавистник и язычник, и все же приехал этим утром, чтобы убедиться, что я не врезалась на лодке в Вестминстерский мост и не утонула. И ты обещал помочь мне разобраться со Стивеном. Почему?

Если бы маркиз правдиво ответил на этот вопрос, то ему никогда бы больше не пришлось беспокоиться о том, как его искушает ее нежная, теплая кожа. У него просто не было бы такого шанса, если бы он прошептал хотя бы слово о том, что существует соглашение с Мельбурном в отношении нее.

– Я пытаюсь быть тебе другом, Элинор. Это не то, к чему я привык. Это новый опыт для меня, и когда я тебя поцеловал, это оказалось ошибкой.

– А во второй раз?

– Это была еще большая ошибка.

– Ошибка, – повторила девушка, положив руки на бедра. – Это звучит не слишком лестно.

Несмотря на свое разочарование и все растущее ощущение дискомфорта в паху, Валентин улыбнулся.

– Ты разочарована, что я все-таки не намереваюсь соблазнить тебя?

Девушка нахмурилась.

– Я…

– Будь благодарна мне за это. Помни о том, что если возникнет скандал, ты выйдешь замуж… как там ты описывала своего неизвестного потенциального супруга? – за ходячий пень. Ты флиртуешь со скандалом, даже когда просто прогуливаешься со мной на людях. Так что тебе нужно выбрать. Ты ищешь себе одно приключение, после которого ты вернешься к своей безопасной, обеспеченной жизни, или ты хочешь перевернуть вверх ногами все, что ты знаешь о жизни, и заплатить за последствия? – Он придвинулся к ней поближе, вдохнув лавандовый запах ее волос. – Потому что, если ты снова будешь дразнить меня, я начну действовать, и тогда ты будешь расплачиваться, а я – нет.

– Я знаю о последствиях.

– Знать о чем-то в теории и по опыту – это две разные вещи. Я совершенно уверен, что ты лжешь.

Элинор вспыхнула.

– Разве это не моя привилегия?

Когда она отвела глаза в сторону, маркиз перевел дыхание. Иисусе, она удивила его. Даже предположение о том, что она может захотеть того, чтобы он стал ее приключением, отлично демонстрировало, насколько по-настоящему наивной она была. В любом случае, грубость и угрозы с его стороны не смогут разубедить ее в симпатии к нему. Она поместила его в какую-то сказочную историю из роз и маргариток. И Валентин мог признаться себе, что было бы легче быть с ней холодным и жестоким, если бы он желал быть сторонним наблюдателем.