Грехи отца

allthespiceyoullwant

Санса едва кивнула, забыв, что он не может ее увидеть. Пожалуйста, отец. Накажи меня снова. Я это заслужила.

Но у него была другая идея.

– Псалом, наверное. Выучи Псалом 51. Я жду, что ты прочитаешь мне его в нашу следующую встречу. Если ты, конечно, еще заинтересована в моих советах.

– О, отец, – прошептала Санса, – вы даже не знаете, насколько.

– Я думаю, что могу представить, – ответил священник.

Когда Санса вошла в кабинет отца Бейлиша, воспоминания о последней встрече вспыхнули в памяти как никогда ярко. Санса направилась прямо к столу и провела по поверхности кончиками пальцев. Дерево холодило руку, но под ее прикосновениями, казалось, тоже оживало. Она пробежала глазами по поверхности. Вот где ты лежала неделю назад. Мысль об этом моментально сделала ее влажной. Санса улыбнулась

самой себе и села на один из стульев. Удивительно, что она могла сидеть после его наказания. В конечном счете, удары не были сильными, даже не оставили синяков. Санса, конечно, испытывала облегчение, но в глубине души чувствовала крохотное разочарование. Это была самая безнравственная вещь, какую она когда-либо совершала. А отец Бейлиш даже не оставил ни единого следа на ее теле, будто бы ничего и не было. Только воспоминания.

В этот миг он вошел, снова без белого воротничка. Волна возбуждения захлестнула ее тело. Санса подняла голову.

– Добрый вечер, отец.

Ей по-прежнему казалось ошибкой обращаться к нему так, но именно это делало душное «отец» еще более правильным. Санса любила, как это слово вырывалось из ее уст. Греховно. Страстно. Запретно.

Он наклонился и нежно поцеловал ее в лоб. Это было так волнующе, и в то же время так невинно, что у Сансы перехватило дыхание. Она услышала собственный тихий стон и быстро прикусила губу, чтобы сдержать его. Она не могла вести себя перед ним словно хихикающая школьница. Она была взрослой женщиной. И держать себя должна была соответствующе.

Отец Бейлиш, казалось, не замечал ее внутреннего смятения.

– Я надеюсь, что услышу сегодня Псалом, мой маленький ягненочек?

Ей нравилось, когда он называл ее так.

– Да, отец, – Санса села. – Хотите, я прочту его прямо сейчас.

– Пожалуйста, будь так добра, – ответил он, присаживаясь на стул напротив. – Но постой, как же элемент драматизма? Давай, вставай. И рассказывай энергично.

Санса поднялась с лукавой улыбкой на губах.

– Я надеюсь, вы найдете меня полной энергии, – она стояла перед столом, слегка прислонившись к нему, – и… силы.

Священник усмехнулся.

– Я тоже надеюсь.

Санса заговорила. Отец Бейлиш наклонился вперед и внимательно слушал, его губы были слегка приоткрыты, так, будто он удерживал себя, чтобы не вторить ее словам. Сосредоточившись, Санса продолжила. Она почти не слышала собственный голос. Фразы были похожи на нитку жемчуга и лились из нее ровным потоком, почти по собственной воле. Это наказание, думала она, но не ощущала привычного спокойствия. Санса не чувствовала себя виноватой за то, что сделала. Она знала, что согрешила, когда пришла на исповедь. Но она знала и то, что сделает это снова. И она выучит наизусть всю Библию, если это цена, которую нужно заплатить. Но ничто не сможет ее остановить. Ее жизнь была хорошей, правда. Она находила радость в каждом дне, благодарила Бога за его милость. Ничего не жаждала, никогда не плутала, не задумывалась, как много всего есть вокруг. Но отец Бейлиш показал ей достаточно, чтобы она не захотела вернуться. Он обещал ей больше, чем она могла представить даже в самой смелой фантазии.И теперь это нужно было получить. Ее прежняя жизнь была черно-белой и серой. Но в ней появился свет. Вокруг были алый и желтый, зеленый и лазурный, фиолетовый и розовый, малиновый и жемчужный. Санса тонула в море цветов, и не имело значения, сколько их. Потому что она хотела большего.

Когда Санса закончила, она заметила, как сбилось дыхание, участился пульс и стали влажными ладони. Она даже не обратила на это внимания во время вступления. Отец Бейлиш слегка кивнул.

– Я прежде не слышал, чтобы кто-то читал Псалом с таким… рвением.

Санса подумала было, что это звучит приятно, но засомневалась. Взбив рукой волосы, она спросила в ответ:

– Это хорошо?

Священник поднялся на ноги и сделал шаг навстречу. Руки Сансы невольно ухватили край стола, стоящего позади. Что бы сейчас ни произошло, ей хотелось успокоиться. Он стоял перед ней, настолько близко, что их пальцы почти соприкасались. Санса взглянула на отца, прямо в глаза, и он выдержал этот взгляд. И на мгновение все вокруг исчезло. Все, что имело значение, было прямо перед ней. Санса решительно отпустила стол и положила правую руку ему на грудь. Его сердце билось ровно. Другой рукой она

охватила его запястье и прижала ладонь к себе, чувствуя свой пульс, будто в два раза чаще. Прикосновение вызвало волну мелкой дрожи, пробежавшей по позвоночнику, несмотря на разделявшую их ткань. Губы священника тронула улыбка.

– Такая нетерпеливая, мисс Старк, – он наклонился еще ближе, так, что она ощущала на коже дыхание.

Страх исчез.

– Я ведь говорила, я нетерпеливая ученица.

Его другая рука двинулась к ее волосам и остановилась на затылке, крепко держа девушку.

– Я не припомню, чтобы учил тебя этому, – прошептал он, и слова горячим туманом осели на ее коже.

– Может быть, пришло время это изменить? – Санса наклонилась и тихонько прикоснулась к его губам. Как только она снова откинула голову, желая подразнить его, она не смогла далеко уйти. Отец Бейлиш крепко схватил ее за руку, удерживая. Санса закрыла глаза и почувствовала, как он приблизился. Разжав губы, она отогнала прочь все мысли.

Когда губы их, наконец, соприкоснулись, Санса ощутила, как волна экстаза пронеслась по ее венам, заставив содрогнуться. Она никогда раньше не целовалась. И прямо здесь, прямо сейчас, она была убеждена, что никогда в жизни не захочет поцеловать кого-то другого. Потому что ни один поцелуй не будет лучше, не будет таким особенным, как этот, первый. Сознание путалось, но Санса старалась запомнить каждую деталь. Мужчина был идеального роста. Сансе пришлось лишь слегка наклонить голову, и она знала, что сможет держать ее так часами. Он держал ее уверенно, но ласково, правая рука продолжала покоиться на ее волосах, он задавал темп, диктовал каждое движение. И Санса отпустила и позволила ему играть мелодию, более цельную, чем самая прекрасная симфония. Она потеряла себя в моменте и нашла в нем. Он был на вкус как мята.

Прошло несколько секунд, прежде чем руки священника начали бродить по ее телу, будто он боялся, что она исчезнет, если не держать ее близко. Прикосновения заставляли кожу гореть огнем. Пальцы переместились с волос на шею, легонько сдавив горло. Санса дышала через раз. Руки, спина, отец поглаживал ее, касался, притягивал ближе, пока их тела не оказались прижаты друг к другу. Наконец, руки переместились на талию, и Санса испытала шок, когда священник вдруг схватил ее и поднял вверх. И прежде, чем она успела подумать о том, чтобы обхватить его ногами, он снова положил ее на стол, не разрывая поцелуя. Санса толком не поняла, как это произошло, но теперь ноги ее были раскинуты, а он был между ними. Притянув ее еще ближе к себе, он прижал ее бедра к своим. Девушка обхватила его руками и подтолкнула себя еще ближе, так, что они почти стали одним целым. Но этого было недостаточно. Санса ненавидела разделявшие их слои ткани, поэтому, освободив руки, подняла юбки и расправила их на столе, так, чтобы было легче освободиться от них. Все это было так странно, что она, неожиданно для самой себя, засмеялась.

Отец на секунду разорвал поцелуй.

– Едва я хотел похвалить тебя за инициативу, как ты засмеялась, – его руки оказались на трусиках, и Санса выгнулась, чтобы он мог их стянуть, и тут же раздвинула для него ноги. Между бедер стало прохладно, и она снова не смогла сдержать смех.

– Дитя, скажи мне, почему ты смеешься? – мягко скомандовал священник, оставляя нежные поцелуи на каждом дюйме ее шеи.

– Я не знаю, – ответила Санса между двумя резкими вдохами, и это не было ложью. Она ничего не знала, но пламя внутри нее отчаянно нуждалось в выходе, после всего времени, после всего, что он уже сделал с ней, она хотела почувствовать его руки на себе, в себе.

– Пожалуйста, отец, – прошептала она, голос дрожал от страсти, – прикоснитесь ко мне.

Рука переместилась на колено, пальцы очерчивали узоры на коже, мучительно медленно двигаясь все ближе и ближе. Санса отчаянно всхлипнула и схватила отца за рясу, притягивая ближе.

– Пожалуйста…

– Не спеши, любовь моя, – усмехнулся священник.

Санса готова была заплакать. Все это больше напоминало пытку. Его руки были по-прежнему слишком далеко, и она, лежащая на столе, обнажившая себя, казалось, совсем его не занимала. Это было самое неприятное. Она была здесь, раздетая, распутная, жаждущая и влажная, а он оставался таким потрясающе отстраненным, будто ничто его не впечатляло, будто все время в мире принадлежало ему. Это приводило Сансу в ярость.