Грехи отца

allthespiceyoullwant

— Да, — прохрипела она, ненавидя себя за эти слова, которые были правдой. Она хотела, жаждала большего. Греховность происходящего не значила ничего в сравнении с тем, насколько это было восхитительно.

— Что ж, очень хорошо, — прошептал священник.

Быстрый удар. Саднящий. Но боль не значила ничего. Сансу безнадежно мучило желание, она хотела почувствовать его пальцы внутри нее. Она тонула в собственной страсти, и только он мог ей помочь. От отчаяния хотелось плакать, но девушка не позволяла себе этого.

— Три, — голос Сансы

был ровным, уверенным. Это не был нерешительный шепот испуганной девочки. Это был боевой клич.

Ответа не было. Новый удар был сильнее, и Санса застонала:

— Четыре!

В этом крике было страдание. Кожа горела, ее передергивало от ударов, все тело сжималось. Но она любила это, любила каждую секунду. И отчаянно хотела большего. Боль шептала ей о невообразимых наслаждениях, давала искупить грех. Необходимость чувствовать его, чувствовать больше, захватывала ее, и не имело значения, какую цену придется за это заплатить.

— Пожалуйста, отец, — простонала Санса голосом, полным отчаяния. — Сильнее.

Отец ответил на это новым ударом, быстрым, жестоким. Что-то внутри нее, казалось, разрушилось, боль буквально рвала ее на части. Это была чистая, блаженная агония. Это было лучше, чем все, что Санса когда-либо испытывала. Она заплакала.

— Спасибо, отец.

Новый удар. Санса застонала, резкая боль смешалась с вожделением, пылающим внутри нее. Слезы обжигали щеки. Боль, удовольствие, она не могла сказать, что именно заставляло ее плакать. Возможно, все и сразу.

— Разве ты не должна была считать? — прошипел он сквозь зубы с мрачной угрозой в голосе, заставившей Сансу дрожать.

— Пять! — вскрикнула она, исправляя ошибку. — Шесть!

Влага между ее бедер была теперь просто невыносимой. Санса чувствовала стекающий по ноге тонкий ручеек. Она всхлипнула от отчаяния, готовя себя к последнему удару.

Он был такой силы, что в глазах на мгновение потемнело.

— Семь! — почти кричала девушка. Она не знала, было это грехом или отпущением греха, путем в ад или в рай. Но ей было наплевать. Если в конце ее будут ждать небеса, то она на правильном пути, еще более приятном, чем она могла даже представить. А если преисподняя, то это цена, которую она готова заплатить. Она будет делать все, что прикажет отец, и если он приведет ее к вратам ада, она войдет туда с гордо поднятой головой, уверенная, что дьявол полюбит ее.

Падший ангел увидит в ней родственную душу.

========== Часть 5 ==========

Комментарий к

Если грехи ваши, как багряница, то побелеют они, словно снег! (Исаия, 1:18)

Foxes – Devil Side

На этой неделе исповедальня ждала ее, как старого друга. Санса скользнула в привычный мрак с лукавой улыбкой на губах.

– Прости меня, отец, ибо я согрешила.

Отец Бейлиш усмехнулся по другую сторону экрана.

– Согрешила, дитя мое. И в чем же?

Санса не могла не улыбнуться. Неужели, она когда-то чувствовала себя неуютно в присутствии отца Бейлиша?

Казалось, это было в какой-то другой жизни. Теперь она понимала все гораздо лучше. Она начала.

– У меня были нечистые мысли, – признание звучало так знакомо.

Но его реакция была новой.

– И ты наслаждалась ими?

На мгновение, Санса потеряла дар речи. Из ее губ вырвался недоверчивый смешок. Санса вдруг ощутила то, чего была лишена долгое время: амбиции. О, отец Бейлиш. Я могу быть такой же хитрой, как вы, подождите и посмотрите. Она подошла поближе к экрану, так близко, что ее нос почти коснулся дерева.

– Что, если да? – спросила она смело.

Из-за экрана послышался шорох: ряса заскользила по деревянной скамье.

– Ты не ответила на мой вопрос.

– Вы тоже, – улыбнулась Санса.

– Это исповедь, и ты пришла, чтобы рассказать мне о своих грехах, а вот я не обязан этого делать, – с насмешкой в голосе осадил он ее.

Санса отреагировала моментально:

– Разве не ваша обязанность, как священника, помогать прихожанам вашей церкви во всех сферах жизни, и отвечать на их вопросы, и вести их к спасению?

– Как я могу помочь, если они не рассказывают мне о своих грехах?

– Давать им ответы, – выпалила Санса.

Он вновь рассмеялся.

– Хорошо, мой маленький ягненочек. Если ты получала удовольствие, ты должна признаться и покаяться. Мысли о похоти – это большой грех, – на мгновение, он замолчал. – Хотя, нет ничего, что не может быть прощено.

– Я надеюсь, отец, – прошептала Санса в темноту. – Меня пугает мысль, что моя душа в смертельной опасности.

– Значит, ты исповедуешься в своих грехах, дитя мое? – вернулся священник к вопросу.

– Да – прощебетала Санса, и сердце затрепетало в ее груди. Исповедь никогда не была настолько волнительной. Теперь было только два пути: все или ничего. И она выбрала все.

– У меня были мысли о похоти, – начала она вновь, – и они доставляли мне удовольствие. Часто, – она ухмыльнулась. – Но я думала о вас, отец, – выдохнула она, и последние слова повисли в воздухе багровыми облаками. – Каждый. Раз.

Сердце колотилось. Санса понятия не имела, как она решилась на это, но остановиться уже не могла. Отец Бейлиш разбудил в ней зверя. Зверя, которого никто, кроме него, не мог усмирить.

Она услышала его короткий, тяжелый вздох.

– Ты жалеешь об этих грехах?

Санса закрыла глаза и почувствовала слово на языке, прежде чем произнести его. Яркий, сладкий, приторный вкус.

– Нет.

Он снова усмехнулся. Санса никогда не слышала звука приятнее.

– Раскаяние – первый шаг к прощению грехов, – напомнил он ей строгим голосом, и на мгновение ее сердце замерло. Он осуждает тебя. Ты не должна быть такой решительной. Как ты могла сделать это?

Но потом он продолжил:

– Однако, я считаю, что мы можем сделать исключение. Конечно, тебе все равно придется искупить свои грехи.