Грешница в шелках
Шрифт:
Он почти не сомневался: Каслфорд найдет способ устроить ему такую встречу. И конечно же, дядя Эдвард ужасно разозлится, узнав об этом. Что ж, пусть злится. Пришло время расставить все по местам, и он, Джонатан, не откажется от встречи с Торнриджем.
Ожидая эту встречу, Джонатан то и дело вспоминал о том, как увидел нынешнего графа в первый и последний раз. Он тогда, сидя вместе с матерью у порога графского дома, промерз до костей и, как ему казалось, умирал от голода. И вот наконец кузен согласился их принять в своей огромной библиотеке. Торнридж внимательно выслушивал требования и угрозы матери. Ему тогда был двадцать
В конце концов граф согласился дать Джонатану возможность получить образование, обещанное его предшественником. И Джонатан даже запомнил некоторые угрозы, произнесенные во время того разговора его матерью, хотя, конечно же, смысл этих угроз он понял лишь спустя годы, когда стал гораздо старше.
И вот сейчас он собирался на вторую встречу со своим кузеном. Правда, он пока еще не решил, выдвинет ли на сей раз свои собственные угрозы.
Поднявшись из-за стола, Джонатан прошелся по комнате. Затем приблизился к окну. Несколько минут он стоял, обдумывая предстоящий разговор с кузеном, а потом вдруг заметил какое-то движение в саду. «Неужели Селия?» – подумал он. Да, это именно она. И тотчас же все мысли о грядущей встрече с Торнриджем вылетели у Джонатана из головы. И он в очередной раз убедился, что просто не мог смотреть на эту девушку спокойно, не желая ее. Да-да, даже сейчас, увидев ее из окна, он почувствовал, как твердеет его мужское естество.
А Селия, казалось, о чем-то напряженно размышляла, медленно шагая в сторону дома по садовой дорожке.
Она остановилась и, поморщившись, сняла шляпку, словно та ей мешала. Потом с грустным выражением лица окинула взглядом дом и, как показалось Джонатану, тяжело вздохнула – было очевидно, что мысли у нее не очень-то радостные.
«О чем же она думает?» – спрашивал себя Джонатан. И ему вдруг пришло в голову, что сейчас, в эти мгновения, Селия очень походила на свою мать.
И дом, и сад казались ей теперь очень странными… и совершенно чужими. Да, теперь она уже не чувствовала, что все это – ее собственность, ее дом; чувство это исчезло после последнего разговора с Энтони Дарджентом.
Впрочем, решение обосноваться здесь она приняла не сразу, и решение это не было твердым и вполне осознанным – просто ей хотелось как-то изменить свою жизнь, вот и все.
Но чем же ей заняться теперь? Неужели придется снова присоединиться к Дафне? И тут Селия вдруг подумала о том, что, возможно, совершила ошибку пять лет назад. Да, возможно, было бы лучше, если бы она согласилась пойти по стопам матери и приняла бы Энтони в качестве своего первого покровителя. И ей в очередной раз вспомнились слова матери… «Дорогая, обещай мне, что хорошенько подумаешь о своем будущем. Ты должна тщательно все взвесить и решить, от чего следует воздержаться и что ты получишь в результате того или иного выбора. Обещай, что взвесишь все честно. И при этом не забывай, что ты – моя дочь».
Было очень легко дать такое обещание умирающей матери. Более того, еще совсем недавно Селии казалось, что она уже выполнила его. И только сейчас, узнав, что, возможно, лишится этого дома, девушка поняла, что еще
– О чем вы задумались, мисс Пеннифолд.
Селия вздрогнула и обернулась. Совсем рядом стоял Джонатан. А она даже не услышала, как он приблизился…
– О чем задумалась? – Девушка грустно улыбнулась. – Знаете, священники наверняка сказали бы, что мои мысли приведут меня к трагической ошибке.
– А вы считаете, что они были бы правы?
Селия со вздохом пожала плечами:
– Даже не знаю, что ответить… Но если бы они были правы, то мне сейчас было бы легче принять решение.
Джонатан молчал, и Селия добавила:
– Я думаю о своем будущем – как и обещала матери. Мне давно уже пора было об этом подумать. Я должна все тщательнейшим образом взвесить, прежде чем слишком далеко зайду по недавно выбранному пути.
Джонатан внимательно посмотрел в глаза девушки.
– Надеюсь, мисс Пеннифолд что причины ваших раздумий не в моем непростительном поведении.
Она улыбнулась:
– Ваше поведение вряд ли можно назвать непростительным. Поверьте, я нисколько на вас не обижаюсь. Однако ваши слова в тот день, когда сюда пришел Энтони… Это ваши слова несколько смутили меня.
– Какие именно слова? Я тогда много говорил…
– Ну, вы сказали… В общем, вы дали мне понять, что жизнь моей матери – не для меня. Мне очень хотелось бы вам поверить, однако… – Селия со вздохом пожала плечами. – Однако кое-что наводит меня на мысль о том, что моя мать была права. Более того, сейчас мне даже кажется, что я совершила ошибку, проигнорировав некоторые ее советы.
Тут Джонатан вдруг нахмурился и, приблизившись к ней почти вплотную, тихо спросил:
– Значит, вы все-таки пойдете к этому дураку?
Селия снова пожала плечами:
– Он, конечно, дурак, но не хуже любого другого. К тому же из-за своей глупости он будет весьма щедрым.
Джонатан вдруг крепко сжал ее руку и проворчал:
– Черт подери, что вы говорите, Селия?
Она попыталась высвободить руку, но Джонатан еще крепче ее сжал, так что Селия не смогла бы высвободиться, даже если бы очень захотела. Но теперь ей уже совсем этого не хотелось; она вдруг почувствовала – или, возможно, ей почудилось, – что через руку Джонатана ей передается его возбуждение. А он действительно был возбужден – в том не могло быть сомнений.
Да, сейчас их снова влекло друг к другу, и Селия, изнывая от желания, спрашивала себя: «А почему бы и нет, почему я должна этому противиться?» И действительно, если она все-таки выберет для себя тот путь, который был предназначен ей от рождения, почему бы не испытать истинное удовольствие, то удовольствие, которое получают мужчина и женщина, предающиеся любви лишь потому, что обоим хочется этого в равной степени? Ведь с Энтони все было бы совсем по-другому… С Энтони ей пришлось бы убеждать себя в том, что ей это нравится.
Но Джонатан еще и злился к тому же…
Стиснув зубы, он процедил:
– Будь я проклят, если позволю вам заняться этим, Селия.
Она фыркнула и пробурчала:
– Я сама в состоянии решить, чем мне заниматься.
Она потянулась к нему, чтобы поцеловать в щеку – таким образом ей хотелось поблагодарить его за то, что у них было общего в прошлом.
Но Джонатан, уклонившись от ее губ, спросил:
– Прощальный поцелуй, Селия?
– Дружеский поцелуй.