Грешница в шелках

Хантер Мэдлин

Он нашел ее на террасе. Она сидела на скамейке возле двери. Солнце уже клонилось к закату, и дул легкий прохладный ветерок. Селия была без шляпки, а на коленях у нее лежал альбом для зарисовок. Однако она уже не рисовала. Очевидно, размышляла о чем-то.

Наклонив голову, Джонатан взглянул на страницу альбома.

– О, вижу, ты с подругами задумала здесь многое изменить.

– Нам просто захотелось увидеться, вот и все. – Селия указала на рисунок. – Это никогда не осуществится. Мистер Уотсон должен на днях

прислать кого-то, чтобы составить перепись имущества.

Он присел с ней рядом.

– Думаю, ты ошибаешься, Селия. Я почти уверен, что человек Уотсона вообще здесь не появится.

Она взглянула на него с удивлением:

– Значит, ты все-таки отдал Энтони долг?

Джонатан покачал головой:

– Нет, не отдал. Ты же просила не отдавать, верно?

– О, благодарю… Я бы не перенесла, если бы ты это сделал.

Он взял из ее рук альбом и пролистал его. Потом вдруг сказал:

– Но я поговорил с Энтони Дарджентом несколько дней назад.

– Правда? И что же?

– Поговорил – и все.

– Но о чем?

– Ох, дай вспомнить… Ну, был обычный обмен приветствиями. А потом я сказал, что хотел бы поговорить с ним наедине. И напомнил о том, что являюсь старым другом его семьи. В общем, разговор был очень сердечный. И я, конечно же, предположил, что ни один джентльмен не попытается затащить женщину в постель теми средствами, к которым прибегает он. Кроме того, я сообщил ему, что мне очень не понравится, если он предпримет какие-либо дальнейшие попытки лишить тебя собственности.

Селия невольно улыбнулась:

– Поскольку таких попыток больше не было, ты, судя по всему, говорил очень убедительно.

– Да, наверное. Мне не раз говорили, что способность убеждать – один из моих талантов, – ответил Джонатан с ухмылкой.

Селия внимательно посмотрела на него.

– Но ты ведь… не причинил ему боли?

– Разумеется, нет. Вернее – почти не причинил. Я ужасно обрадовался встрече, поэтому слишком уж крепко пожал ему руку, так что рука, возможно, поболит денек-другой. Но в остальном он в полном порядке.

– А ты не угрожал ему?

– Только человек с нечистой совестью расценил бы мои слова как угрозу. Я просто предложил ему расспросить обо мне нескольких наших общих знакомых. И если он так и сделал, то они наверняка посоветовали ему не огорчать меня, но это не имеет ко мне никакого отношения. Однако я полагаю, что мистер Дарджент в результате существенно поумнел. «И возможно, на какое-то время потерял сон», – мысленно добавил Джонатан.

Селия же, снова улыбнувшись, проговорила:

– Мне следовало бы отругать тебя за разговор с Энтони. Ведь это моя мать подыскивала мне покровителей, и его условия оказались наилучшими. А сейчас бедняга Энтони лишился своих денег, – закончила Селия со смехом.

Джонатан тоже рассмеялся.

– До сих пор он прекрасно обходился без своих денег,

и надеюсь, так будет и впредь. К тому же его предложение не было самым лучшим. Просто ты тогда по наивности влюбилась в него, вот и все. Что же касается мистера Уотсона… Знаешь, если он до сих пор не произвел описи имущества, то, значит, никогда этого не сделает.

Слушая его объяснения, Селия все больше хмурилась. Наконец, не удержавшись, спросила:

– А откуда тебе известно, что предложение Энтони было не самое лучшее? Мама говорила с тобой об этом?

– Это мелочи, дорогая. И теперь все это в далеком прошлом. Теперь важно лишь то, что ты можешь создавать тут свои сады и жить здесь хоть всю оставшуюся жизнь, если тебе этого захочется. – Джонатан улыбнулся и похлопал ладонью по ее рисунку.

Селия взглянула на него и тоже улыбнулась. Потом вдруг снова нахмурилась. При этом она смотрела на любовника с явным подозрением.

Какое-то время Джонатан делал вид, что не замечает этого ее взгляда. Наконец со вздохом проговорил:

– Видишь ли, дорогая, я точно знаю, что не Дарджент предложил за тебя самую большую сумму, потому что я предложил больше. Нет-нет, это совсем не то, что ты думаешь. Как раз в то время я надолго уезжал из Лондона. Даже не знал, когда именно вернусь.

Не в силах скрыть изумление, Селия спросила:

– Но если так, если ты надолго покидал Лондон, то зачем же тебе это понадобилось?

Действительно – зачем? Сейчас, оглядываясь назад, он понимал: это был благородный, но совершенно бессмысленный жест. Но в то время ему казалось, что именно так и следовало поступить, казалось, что этот поступок – единственно правильный.

Пожав плечами, Джонатан пробормотал:

– Я решил тогда, что это – хорошее вложение капитала. И я рассчитывал, что рано или поздно получу гораздо больше. Ты была тогда такой невинной, Селия. Была, в сущности, еще ребенком. Я думал, что отложу все на несколько лет. Вот, собственно, и все. – Он криво усмехнулся и добавил: – Но твоя мать думала иначе. И она объяснила мне, что я никогда не стану подходящим для тебя покровителем, каковы бы ни были мои намерения.

– Что ж, она была права. Ты не годился на эту роль.

Минуту-другую Селия молча смотрела на любовника.

Потом, внезапно прослезившись, прошептала:

– Ах, Джонатан, ты даже представить не можешь, как меня это трогает… Но почему же ты так долго молчал? Тебе следовало сказать мне об этом раньше. Я бы все правильно поняла и не подумала бы, что ты пытался купить меня, когда я была почти девочкой. – Она всхлипнула – и тут же радостно засмеялась. – Знаешь, я-то думала, что Энтони собирался спасти меня во имя любви, а оказывается, загадочный мистер Олбрайтон пытался сделать это из благородных побуждений. Так разве это удивительно, что я люблю тебя, Джонатан?