Грезы о любви

Котова Дарья

Когда тарелки и бокалы немного опустели, музыканты заиграли более оживленную мелодию, и в центр зала вышли молодые супруги. Ведя любимую в танце, Нейлин не мог думать ни о чем, кроме как о ней. А Линэль в свою очередь мечтала лишь о том, чтобы хоть ненадолго сбежать ото всех. Ее желание сбылось, когда танец наконец закончился. Извинившись перед супругом, она скрылась в одном из множества укромных уголков дворца.

Фу, ей пришлось с ним целоваться! Большего отвращения она в жизни не испытывала! Линэль усиленно протерла губы тыльной стороной ладони. Эта псина, которой она в обычное время и руки бы для поцелуя не подала, пускала на нее свои слюни!

Прислонившись спиной в тонкой ткани свадебного платья к холодной стене, она перевела дух и, нацепив на лицо счастливую

улыбку, вернулась в зал.

После молодоженов другие гости отправились танцевать. Вот уже Авелис кружилась в объятиях лорда Виранэ, явно рассказывающем ей что-то смешное. Его дочь Шаэль, не дождавшись от прилипшего к вину принца приглашения, отправилась танцевать с другим кавалером. Сам Лидэль был поглощен не только содержимым бокала, который он постоянно наполнял, но и созерцанием прекрасных глаз, цвета топленых сливок. Когда музыка заиграла громче, он почти решился пригласить Эстель на танец, но та сидела рядом с отцом, который беседовал с королем и кронпринцем. Вот при ком Лидэль точно не собирался позориться, так это при них. Поэтому ему ничего не оставалось делать, как сверлить пьянеющим взглядом изящную, словно кукла, девушку с карамельными волосами. Он настолько ею увлекся, что ему казалось, словно он ощущает аромат карамели вокруг.

Эстель, как и ее тайный воздыхатель, была поглощена наблюдением лишь за одним эльфом, вернее, эльфийкой — Линэль. Юная леди Рисанэ ни на секунду не поверила Нейлину, что они с принцессой любят друг друга. Она-то помнила, как королевские близнецы издевались на ним, а потом и над ней с кузиной Амелией. Такие бесчувственные пустышки, как Лидэль с Линэль, не способны разглядеть истинный свет души, они видят лишь внешний лоск. Но допуская вероятность ошибки, Эстель все же решила не судить, не посмотрев. Однако после целого дня наблюдений она пришла к тому же выводу, что и раньше. Линэль была превосходной актрисой, но рядом с честным Нейлином ее лживая улыбка выделялась ярче, чем пламя в ночи. И это безумно злило Эстель. Нейлин был ей как брат, ее лучший друг и самый дорогой эльф на свете после родителей. Его она готова была защищать до самой смерти, вот только эта проклятая ледяная кукла вновь причиняла ему боль, а Эстель могла лишь наблюдать издалека. Вот почему на войне все просто: есть враг, есть оружие, ты идешь и бьешь врага. А в жизни все сложнее, и бывают такие враги, которых нельзя бить, и такое оружие, от которого нет спасения.

Чем дольше продолжался пир, тем чаще гости стали выходить из-за стола: некоторые отлучались, некоторые вновь отправлялись танцевать. Авелис вот за три часа так ни разу и не присела, зато перетанцевала со всеми лордами в зале. Другие гости лишь посмеивались: любовь леди Рисанэ к танцам была известна всем.

Количество выпитого вина в Лидэле достигло того уровня, когда его тревога за сестру переросла в агрессию, и он, выйдя из-за стола и случайно наткнувшись в одном из коридоров на Нейлин, схватил его за грудки и впечатал в стену. Вернее, попытался. Как-то неожиданно Лидэль покачнулся, и они так и остались стоять в центре прохода. Принц списал все это на не слишком трезвую голову.

— Животное, если ты ее обидишь… если ты ее хоть пальцем тронешь… я тебя убью, понял?

— Я никогда не причиню ей боли, — со всей возможной серьезностью ответил Нейлин, спокойно отцепляя руки его высочества от своего воротника. — Даю слово.

— Смешно, — Лидэль плюнул ему под ноги. — Верить слову ликана.

И он шатаясь ушел. Чувство тревоги никуда не делось, хотелось что-то сделать, что-то стоящее. Проклятье! Сожрите его все демоны Глубин! Как он может спокойно смотреть, как это животное забирает его сестру?! Его Линэль, его единственная и младшая сестра! Он должен ее защитить, но как? Как, если она сама этого не хочет?

А вот Лоренс был совершенно спокоен. После того, как генерал исчерпал свой дар красноречия, отец наконец-то покинул пир (видимо, несильно ему понравилось весь день общаться со злой Алестой), сам Рисанэ теперь тоже собирался уйти, о чем-то тихо беседуя с Нарелем Миратэ, пока его жена заканчивала танец. Лоренс задумчиво наблюдал за сестрой. В отличие

от младшего брата, он никакой трагедии в этой женитьбе не видел. Брак, конечно, неудачный, но это проблемы Линэль. Лоренс знал, что сестра из отца веревки вила и могла получить от него все, что хотела. Конечно, так могла «осчастливить» дочь и Алеста — мачеха была той еще злобной фурией, — но это был слишком невыгодный брак, чтобы королева могла за него ратовать. Так что пусть Линэль творит, что хочет. По мнению Лоренса, его изворотливой сестрице ничего не грозит, она все повернет к своей выгоде. Даже хорошо, что она скоро уедет: никто не будет подкидывать Лидэлю новые идеи по изведению старшего брата. А вот количество бутылок, содержимое которых исчезло в младшем принце, волновало его больше.

«Надо будет довести его до покоев. Хватит с него», — подумал Лоренс и мысленно выругался: вот ему это нужно? Не нужно! Но кто-то же должен позаботиться об этом бездельнике. Еще раз глянув на брата и оценив степень его трезвости, он решил дать Лидэлю время открыть еще пару бутылок и насладиться вечером, пока сам Лоренс сначала переговорит с отцом насчет Арле. У кронпринца еще после донесения Рисанэ появилась идея, которую он все это время усиленно развивал. Точнее, он хотел ответить на вопрос, почему орки напали на Арле, если не собирались ни полноценно грабить его, ни захватывать, а также, как они зашли в тыл людским войскам. И кажется, Лоренс понял, что произошло. И что скоро произойдет.

Глава 9. Мед, полный горечи

Главное, что отличает смертных от бессмертных (по мнению последних), кроме очевидного, это отсутствие каких бы то ни было пороков. Люди, оборотни, орки и другие «низшие» расы склонны к многим греховным занятиям: и к чревоугодию, и к блуду, и к непомерному употреблению алкоголя, и ко многому другому. Бессмертные же в силу длинной жизни обретали мудрость и не были так сильно зависимы от материальных удовольствий. Однако это лишь общее мнение. К примеру, те же драконы не отличались сдержанностью ни в блуде, ни в других пороках: Кериана испокон веков считалась рассадником греха даже среди людей. Или темные эльфы — вот уж никто никогда не назвал бы Темную Империю колыбелью нравственности. Однако светлые эльфы все же соответствовали представлению смертных о величественных бессмертных. Они были умерены в своих желаниях и превозносили духовное над телесным. Но и здесь существовали исключения. Во-первых, высшее общество — знатные рода — из-за ряда обременяющих их обязанностей и склада жизни вели себя не так нравственно, как от них ожидалось. Во-вторых, светлые эльфы вовсе не были напрочь лишены всех физических желаний. В-третьих, каждая личность была индивидуальна: ведь все же большую роль играет характер и склонности, чем раса (хотя многие бы поспорили). И в-четвертых, всегда надо было учитывать обстоятельства.

На праздниках у светлых эльфов было принято веселиться ничуть не более скромно, чем у людей, и вина на свадьбе у принцессы Рассветного Леса было немало. Другое дело, что большая часть гостей пила умеренно, а вот его высочество принц Лидэль не сдерживался. Он и без того частенько напивался (в этом ему нередко «помогала» Линэль), а сегодня потерял всякую меру. Кубок с вином грохнулся на стол, но этого почти никто не заметил: свадьба подошла к концу, король, королева и молодожены уже удалились, и гости стали постепенно расходиться. Слуги сновали между столами, убирая посуду. Лидэль обвел взглядом опустевший зал и увидел ту, которую искал.

Впервые за вечер Эстель осталась одна — отец с матерью ушли, разговаривая с Нарелем, — и девушка прощалась с немногочисленными знакомыми. Наконец от нее отстала Шаэль Виранэ, которая явно выпила вина больше, чем нужно, и Эстель смогла покинуть зал. Темные коридоры дворца встретили ее чарующей тишиной. В подсвечниках тихо потрескивали свечи, едва разгоняя многочисленные тени. После такого долгого и тяжелого дня Эстель была рада этому короткому мгновению покоя и смогла выкинуть из головы терзающие ее мысли. Наверное, именно из-за того, что она расслабилась, она не заметила ступившую на нее из тени фигуру.