Громовая жемчужина

Гурова Анна Евгеньевна

В азарте поединка Ким совсем забыл о малыше в багровом кафтане, и это его чуть не погубило. Маленький выродок, который стоял и во все глаза следил за сражением, сунув палец в рот, внезапно издал пронзительный визг и налетел на него со спины. В руках у мальчишки сверкнули два тонких кинжала, каждый из которых напоминал маленькие вилы. Ким едва успел увернуться. Его никогда не учили обращаться с таким оружием. Он знал, что трезубый кинжал иногда использовали вместо щита, чтобы блокировать и ломать вражеские мечи — но два сразу, для

нападения?.. Мальчишка, видно, тоже не очень хорошо ими владел. Он попытался с налету поймать в зубцы меч врага, но Ким без труда отогнал его на безопасное расстояние, продолжая отбивать атаки мечника.

Малыш разозлился. Глаза его засверкали, он зашипел, как дикий кот, отступил… и испустил утробное завывание, переходящее в мяуканье, а затем поднявшееся до терзающего уши писка. Человеческое горло определенно не могло порождать подобные звуки. Мальчишка открывал рот, но звуки доносились как будто из-за его плеча. При других обстоятельствах эти невероятные вопли, подобающие скорее гуляющей кошке, чем человеку, могли бы только насмешить. Но теперь это шипение, переливчатое завывание и неожиданный визг стали как глоток ядовитого зелья. В глазах у Кима помутилось, в ушах раздалось гудение тысячи ос, по спине и рукам пробежала волна горького холода…

Он промедлил только миг, но этого хватило. В воздухе мелькнул трезубый кинжал и ударил его в ключицу. От резкой боли Ким пропустил удар мечника, и левую руку тут же ожгло, словно ударом плетки. Ким отскочил назад, потерял равновесие и свалился в ручей, полностью уверенный, что встать ему не позволят. Однако маленькие разбойники немедленно остановились. Все трое тяжело дышали. Глаза у мальчишек так и горели.

Мечник вытер кровь с клинка об атласные штаны и гордо взглянул на подростка с посохом, ожидая похвалы. Малыш, сердито фыркая, подобрал с земли кинжал и сунул его куда-то за спину. Он явно надеялся, что уложит «монаха» одним броском.

Старший мальчик так и стоял в стороне, со скучающим видом, словно ничего особенного не произошло.

— Братья, в чем дело? — произнес он, явно подражая кому-то из старших. — Я вас сегодня прямо не узнаю! Как вы думаете, чего хотел господин вонхва, когда приказал вам поменяться оружием? Уж наверняка не того, Сеннай, чтобы ты ушел в глухую оборону, пропустив все удобные возможности для атаки…

— Но я зацепил его! — возмутился мальчик с мечом. — Смотри, вот кровь!

— …и уж не того, Мик, чтобы ты швырял кинжалы, предназначенные только для блокировки…

— Швырять можно любое оружие, — надменно возразил малыш. — Хоть алебарду. Мне скучно просто блокировать. И мне не нравятся эти кинжалы. Они слишком легкие. Этот кинжал даже не смог пробить кость!

— Я запрещаю тебе бросать кинжалы! Нападать ты уже научился, теперь учись обороняться. У каждого оружия свой характер, и вы должны уметь его почувствовать. Господин вонхва хотел, чтобы вы ушли от своего привычного стиля…

«Учебный

бой! — вскипел от ярости Ким. — Значит, эти выродки на мне тренируются! Ну, я им сейчас устрою…»

Он пока не чувствовал боли, хотя его одежда быстро пропитывалась кровью: боль, слабость и все остальное придет вскоре, когда пройдет шок. Понимая, что времени у него немного, Ким напал сам. С хриплым боевым кличем он в туче брызг выскочил из ручья и набросился на самое слабое звено — мечника. Мальчишка с кинжалами снова налетел на него с нечеловеческим воем, но Ким был к этому готов. Ударом ноги он отшвырнул его в ручей, выбил меч у Сенная, повалил его на землю и приставил к горлу свой меч.

— Это была твоя последняя тренировка, — прошипел он.

Вдруг что-то с силой ударило его в спину под лопатку. Ким упал на землю и остался лежать, даже не пытаясь подняться. В глазах у него начинало темнеть, словно на лес нежданно спустились сумерки. Из сумерек навстречу ему двигалось какое-то белое пятно. Когда оно приблизилось, Ким опознал ноги в шикарных сапожках из белоснежной замши, слегка выпачканных в земле. Потом владелец сапог, — это был старший мальчик, — наклонился и приподнял его за плечо, как куклу.

— И зачем ты это сделал? — с раздражением сказал он. — Кому я двадцать раз повторил — кинжалы не бросать!

— У нас в Аукане принято добивать врага, — кровожадно заявил малыш, присаживаясь рядом на корточки. С его багрового кафтана текла грязная вода. — А теперь я вырежу его сердце и печень и съем сырыми, чтобы нас не беспокоил его мстящий дух!

— Сейчас я вырежу тебе твой глупый язык!

— Этот монах неплохо бился, — примиряющее произнес мальчик в синем и коричневом. — Не хуже меня!

— Да уж, — съязвил малыш. — Хуже просто невозможно. Эй, не щипаться!

— Хм, даже и не скажешь, что он монах. Ты заметил, Дон? Он сражался как благородный воин. Братья, вы только не смейтесь, но мне показалось, что мы с ним учились фехтованию у одного мастера меча…

— Ну вот! Опять мне ничего не оставили! — раздался обиженный вопль с дерева. — Дайте я хоть стрельну в него разок!

Мальчики дружно расхохотались.

— Разве ты забыл, что сказал господин вонхва? — с напускной строгостью сказал подросток с посохом. — «Делайте с монахом что хотите, но до урока целительства он должен дожить».

— А что я скажу ему вечером? Что опять сидел на ветке и смотрел, да?

— Ну, если ты так настаиваешь…

Ким почувствовал, как его подхватывают с земли и куда-то тащат. Через несколько мгновений он уже висел, привязанный к столбу-стражу, на месте дикого кота. В воздухе мелькнули чьи-то ноги, и с ближайшего дерева спрыгнул еще один «небесный отрок». Его алый кафтан был расшит золотом, в руках он держал лук.

— От ручья, — предложил мальчик с посохом.

— Какая разница! — ответил «золотой», натянул тетиву, и не целясь, выпустил стрелу.