Громовая жемчужина

Гурова Анна Евгеньевна

Детина с воплем обрушил меч на голову хварана и с удивлением обнаружил: враг внезапно исчез! А через мгновение Ким уже стоял у него за спиной, и его клинок потемнел от крови. Верзила выронил меч и с грохотом упал на землю. Ким стряхнул кровь, вложил меч в ножны — ни одного лишнего движения, как учили, — и только потом понял, что произошло. Он подскочил к поверженному врагу и перевернул его на спину. На руки ему хлынула кровь — у солдата было разрублено горло.

Зеваки еще не успели осознать, что битва окончена, а Ким уже стоял на коленях рядом с умирающим,

пытаясь выполнить Шестое Предписание хваранского кодекса. Ким ясно видел, как из его бестолкового противника стремительно вытекает жизнь, и в отчаянии понимал, что не успеет ее остановить. Киму еще не приходилось убивать людей, но пока он не испытывал никаких чувств, кроме ужасной досады. «Ну что за дурак! Почему он не отбил удар? Зачем брать в руки меч, если не умеешь им пользоваться!»

Полностью поглощенный своим делом, Ким не видел, что зеваки не разбежались, а так и стоят, окружив его плотной стеной, и, затаив дыхание, следят за ним.

— Это колдовство! — вдруг выкрикнул кто-то. — Хваран убил воина колдовством!

Толпа зашумела. Кто-то, распихивая зевак, уже рвался вперед. Через миг прямо перед Кимом выскочила нищенствующая монахиня в застиранной белой рясе, тощая, жилистая и бритоголовая.

— О ужас! — пронзительно взвыла она. — Доблестный воин погиб в битве с силами тьмы! Одержимый хваран выпустил наружу своих бесов, и они пожрали его!

Все почтительно умолкли — видно, Идущие в Рай в самом деле пользовались в народе авторитетом. Только Ким даже головы не поднял — он все еще пытался вернуть в тело солдата ускользающую жизнь.

— Этот сосуд скверны должен быть очищен, причем немедленно! — голос монахини, натренированный многочасовым пением гимнов и выклянчиванием денег, терзал уши. — Именем грядущего Проводника, сейчас он пойдет со мной и по доброй воле войдет в воду священного пруда… Ведь правда, господин Ким?

Последние слова были произнесены взволнованным шепотом, потонувшим в ропоте зевак.

— Я не хотел, — пробормотал Ким, скорее не монахине, а себе. — Это вышло случайно… Я же не виноват, что он не сопротивлялся!

Монахиня бросила на умирающего равнодушный взгляд и быстрым шепотом повторила:

— Идемте отсюда, я вас выведу!

— Но что делать с солдатом? Он же сейчас умрет!

— Значит, такова его судьба, — едва слышно ответила монахиня. — Оглянитесь…

Ким поднял голову, пробежал взглядом по лицам — и похолодел. В переулке собрались десятки людей, и все они смотрели на него как на смертельного врага. Они не выпустят его отсюда. Ким потянулся к рукояти меча…

Монахиня потянула хварана за рукав.

— Нет, только не это! Пойдемте скорее, господин Ким… Скажите, что вы покоряетесь моей власти и готовы омыться в пруду, и, может быть, нас пропустят…

Ким с удивлением взглянул в лицо монахини, как будто впервые ее услышал… На увядшем лице блестели карие глаза. По глазам-то Ким ее и узнал.

Это была Солле, младшая сестра Рея! Бритоголовое существо с тонкой шеей, больше всего похожее на безумную черепаху. Тощее, костлявое тело в ветхих лохмотьях… Вот в кого

превратилась миловидная болтушка, которая двенадцать лет назад строила ему глазки, мечтая стать знатной госпожой!

— Я покоряюсь твоей власти, — громко сказал Ким с кривой улыбкой. — Где там этот волшебный пруд, в котором я должен искупаться?

Со всех сторон посыпались насмешки, но люди расступились. Ким, увлекаемый монахиней, с каменным лицом прошел человеческим коридором. Вскоре переулок остался позади. Бесцеремонно расталкивая прохожих, Солле почти бежала, таща за собой Кима в сторону Поднебесного Удела.

— Как хорошо, что я вас встретила, господин Ким, какое счастье для нас обоих! — выпалила Солле, когда впереди над черепичными крышами замаячили высокие ворота Поднебесного Удела.

— Это уж точно, — мрачно ответил Ким. Досада по поводу убитого солдата сменилась в его душе унынием. — Не понимаю, как это могло случиться! Почему я не удержал руку? А всё вонхва с его тренировками! Я привык к тому, что любая царапина мгновенно исцеляется… Ни один из братьев не поддался бы на такой простой прием! Я был уверен, что он увернется…

— Разве он оживет от ваших сожалений? Не терзайте себя мыслями об этом человеке. Он недостоин вашего сочувствия. Эти Воины Света потеряли всякий страх и стыд, добрым людям от них одно огорчение…

— Кто-кто?

— Тип, который напал на вас. Вы видели белую повязку у него на лбу? Это наши братья в миру. Они называют себя Воинами Света и повсюду трезвонят, что их цель — очистить мир от скверны демонопоклонничества и оружием проложить дорогу в Землю Радости. Но, честно говоря, по сути они просто разбойники.

— Что это за священный пруд, о котором вы все болтали?

— Ах, это старый пруд за Иволгиным холмом, у храма Бессмертного Конопляного Старца, где топят одержимых и колдунов…

— Топят?!

— Очищают от скверны. Тамошняя вода так проникнута святостью, что ее не может перенести ни единый демон. Одержимого окунают в воду до тех пор, пока бес не покинет его тело. А оборотней, колдунов, ведьм, гадателей и прочую нечисть просто бросают в воду в мешке…

— И что, много ли колдунов и оборотней уже утопили?

— Ой, много! Страшно подумать, что все они неузнанными бродили среди нас! Сонаку очень повезло, что у него есть такой пруд…

Ким выругался.

— А я-то не верил дяде! Но почему этот «воин света» ко мне прицепился? Разве я похож на колдуна?

— Вы уж простите, господин Ким, но он принял вас за одного из этих одержимых хваранов. Всем известно, что в них вселяются демоны и заставляют их совершать страшные вещи…

— А я и есть хваран, — ухмыляясь, сказал Ким. — Разве не видно?

Солле взглянула на него с искренним ужасом и отшатнулась, но Ким был к этому готов и крепко схватил ее за руку.

— Ладно, хватит о бесах и колдунах. Объясни, что ты сама делаешь на улице в таком непотребном виде?

— Я… я монашествую, — пролепетала Солле, мгновенно утратив всю болтливость. — Уже почти восемь лет…