Громовой ястреб. Родина Волхвов
Шрифт:
– Зачем ты мне это рассказываешь? – Спросил Вольга с подозрением.
– Ну, что за дурак! – Всплеснула руками Романдина и поглядела на одного из своих людей. – Как он собирается общаться с девушками, если до сих пор не научился их слушать! – Затем она снова посмотрела на юношу. – Ты же хотел, чтобы я рассказала тебе о том, какая я настоящая, или ты позабыл?
– Хватит этих игр, чего ты от меня хочешь?! – Прорычал Вольга.
– Хватит? Главная игра только начинается. – Улыбнулась дева. – Я собираюсь узнать, доступна ли тебе связь с твоим богом на самом деле, или ему на тебя наплевать. А, как я это намерена проверить, ты уже знаешь: подведу тебя к черте твоей погибели.
– Зачем тебе это?
– Привести князю на службу не простого мужика, а жреца – большая редкость. Лучше бы ты раскрыл свой потенциал здесь, чем в столице. Ведь тогда я получу за тебя, что мне полагается.
– Так всё это ради золота?! – Выкрикнул Вольга.
– Ради выживания. –
Он бросился на противника с посохом наперевес, используя его, как копьё, совершенно позабыв о том, что у оружия напрочь отсутствует острие: резной набалдашник был округлым и скорее походил на булаву, чем на пику. Но отступать было поздно. Романдина закрылась рукой с рунами так, словно держала громадный окованный железом щит из прочных дубовых досок, вот только там не было никакого щита. Увернуться она уже не успеет. Момент истины! Удар! Промах… Посох скользнул в сторону и Вольга едва не открыл свою спину для ответного удара, но вовремя сориентировался и вновь обратился к противнику лицом. Что это было? Она даже не шевельнулась. Да и не могла девушка одной ладонью отклонить атаку, в которую парень вложил весь свой вес. Она не атаковала, а только улыбалась, прикрываясь всё той же безоружной рукой. Что это вообще за магия? Вольга размахнулся и ударил посохом сверху вниз. Дева подняла руку вверх и тут-то юноша, и увидел, как его оружие врезалось в непроницаемый серебряный щит, возникший словно бы из ниоткуда! Дева наклонила руку, и посох скатился по поверхности щита вниз. Неужели кровавые руны так хорошо защищают её?
Тем временем, Романдина подхватила с земли камень и, пользуясь замешательством противника, начертала на нём остриём кинжала новую рунограмму. Тот час же она швырнула камень в юношу, и тот в воздухе воспылал колдовским темно-кровавого цвета пламенем. Вольга в последний миг успел увернуться, но камень задел его плечо, от чего рубашка в том месте сразу же зажглась кровавым огнём. Ночной лес озарился алой вспышкой. Парень издал вопль от боли, которая пронзила его плечо. Казалось, будто от плеча по всем его костям расползлись тонкие иглы. Между зубов будто бы одновременно вколотили молотком тонкие, крепкие гвозди. Вольга решил, что он сойдёт с ума от боли, но стоило ему сбить пламя, страдания прекратились. Парень обессилено упал на колени. Он тяжело дышал. Из его глаз текли слёзы, а из широко раскрытого рта капала на землю слюна, но он не чувствовал челюстей, а потому не мог закрыть рта.
– Этот огонь зовётся Пламенем Агонии. – Пропела самодовольная дева. Вольга перевёл взгляд на плечо и увидел там продырявленную рубаху, под которой виднелась потемневшая от ожога палёная кожа его руки. – Тебе ещё повезло, что я попала в плечо. – Продолжала дева. – Это пламя медленно выжигает нервные окончания, вот почему ты так хорошо прочувствовал его жар.
– Выжигает… что…? – Приходя в себя, пробормотал юноша.
– Твой учитель не объяснял тебе, как устроено тело человека? – Удивилась Романдина. – Бедный юный несмышлёныш! Тебе придётся ещё труднее, чем я думала! Как ты вообще можешь говорить о том, что станешь жрецом?! Как ты будешь справляться с такими, как я?! Ты дрожащая на земле тварь, или жрец?! Покажи мне! Покажи свою силу!!! – Вольга, опираясь на посох, медленно поднялся с земли. Усилием воли ему удалось унять дрожь в руках и ногах и снова взглянуть в лицо Романдине. Он был готов умереть в этом бою, но совсем не ожидал, что преградой на пути к смерти окажется столь невыносимая боль. Девушка усмехнулась. Сжав левый кулак, она окропила кровью сразу четыре пальца и нацелилась ими на лезвие кинжала.
– Сейчас ты увидишь то, что видели некоторые мои враги, но потом уже никому не могли о том рассказать. Рубиновое лезвие!
Романдина начертала на лезвии кинжала пальцами одновременно четыре руны, и рубиновое пламя вырвалось струёй из клинка, изрядно удлинив его. Вольга отшатнулся. Девушка заметила это и издевательски оскалилась. – Бойся меня, крестьянский сын! Ибо только страх и страдание откроет тебе дорогу к силе!
Она бросилась к Вольге, хаотично размахивая клинком и истерично хохоча. Парень не успел заблокировать удар и вдруг почувствовал жар рубинового пламени, что полоснуло его по груди. Адская боль пронзила всё его тело, как будто
– Продолжим позже, – сказала дева, – я тебя ещё расколю.
Она начертила на шее юноши новые руны, и он почувствовал, как его руки упёрлись в землю и подняли его тело над землёй. На дрожащих ногах он встал перед Романдиной и замер в ожидании нового волеизъявления. Вольга с ужасом обнаружил, что теперь его мышцы слушались только ментальных команд Романдины.
– За мной! – Скомандовала она, и Вольга пошёл. Ему хотелось кричать и рваться прочь от светловолосой злорадной бестии, но тело его не слушалось. Он словно был в одном из тех кошмаров, когда просыпался, но не мог ни пошевелиться, ни закричать в то время, как на него надвигалось чудовище. Но это был не сон. И здесь не чудище надвигалось на него, а он сам следовал за чудищем. Ее воины подобрали посох и узелок с припасами и пошли следом за пленником. Долго идти по лесу не пришлось. Скоро они оказались в бряжском лагере, где всё было так же, как в последний раз, когда Вольга здесь был. Те же шатры, та же стража по периметру, те же яркие костры, озаряющие ближайшие к лагерю заросли дрожащими отблесками и тот же красный шатёр.
– Прикуйте его цепями к опорному шесту! – Приказала дева, когда Вольга послушно вошёл в шатёр, вслед за ней.
– Он же и так в вашей власти и никуда не сбежит, – удивился один из воинов.
– Делай, что говорят. Заклятие со временем ослабевает, когда высыхает кровь. А он всё-таки ученик жреца, потому предприму все необходимые меры, чтобы он не сбежал. Он мне нужен, как главный подарок для Великого Князя. Потому что я не уверена, что нам удастся взять живым самого жреца. Скорее всего, он будет драться с нами, как лев, до последней капли крови. А ты, – обратилась она к юноше, – сидеть! – Вольга опустился на колени. – Хороший мальчик.
После этих слов воины приковали Вольгу кандалами к деревянной подпорке шатра, и вышли наружу, вслед за хозяйкой. Парень остался один. Его тело всё ещё было сковано отнюдь не цепями, но сильной волей Романдины. Благо, его мысли всё ещё принадлежали ему, и теперь он отчаянно молился. В надежде, что Перун его услышит, он перебрал в голове все молитвы, какие только помнил, но все было тщетно. Перун не отвечал на его зов. Под утро в шатёр вошла Романдина.
– Больше никто из деревни не вышел. – Сказала она, снимая с пояса ремень с пристёгнутым к нему кинжалом. Вольга заметил, что порезанная рука её аккуратно перебинтована. – Никто больше не решился сбежать, а значит, они планируют обороняться, окопавшись за этими хлипкими кольями. Нужно ли говорить, что нам… даже мне одной, ничего не стоит разнести их в щепки? Встань! – Колени Вольги разогнулись, и он поднялся на ноги. Она подошла ближе к юноше. – Знаешь, что мне в тебе нравится… – спросила она, заглянув в неподвижные глаза пленника, – мне нравится, что ты совсем ничего не знаешь о мире! Мне нравится твоя наивная глупость! Ты же и понятия не имеешь, как устроена эта жизнь, правда, ведь? Так и быть. Ты мне понравился, а потому я покажу тебе, что такое истинная сила. – Романдина расстегнула ремни, и тяжёлые наплечники рухнули на пол шатра. Следом за чешуёй, дева избавилась и от крепкой кольчуги. – Ты знаешь, что каждый жрец обладает татуировками силы, которые и определяют его колдовское могущество? Сила бога заключена в этих знаках и используется нами для свершения божественных чудес. Чем больше знаков даруют тебе Боги, тем сильнее становится твоё искусство. Я покажу тебе своё истинное могущество, пусть оно не будет для тебя секретом…
Сказав это, она избавилась от кожаных сапог и штанов, после чего расстегнула ремень на запахнутой стёганке и развязала шнуровку на груди. Когда стёганый дублет оказался на полу, девушка осталась стоять перед пленником в одной длинной просторной рубахе.
– Говорят, девушке не пристало обнажаться перед юношами до замужества, – мягко прошептала она, – что ж… тебе повезло, что я не намерена выходить замуж.
Романдина развязала шнуровку у горла и скинула с себя длинную рубаху. Взгляду оцепеневшего Вольги открылись прекрасные очертания обнажённого тела, изукрашенного удивительными небесно-голубыми узорами. Один из них извивался, словно змей и доходил от левой ключицы до локтя левой руки, обвиваясь вокруг неё, словно лоза; другой же узор спиралью струился от пупка и осторожно подхватывал юную грудь, уподобляясь витому трезубцу; третий же сплетался в целый лабиринт на спине, охватывая собою ягодицы и бёдра девушки, дотягиваясь до самых колен; четвёртый же состоял из непонятных юноше знаков и символов и простирался от правого колена до щиколотки правой ноги. Хладом воинственной бури тянуло от таинственных символов, завораживали они взгляд Вольги, переливались лазурные узоры в дрожащем пламени факела.