Гроза зреет в тишине
Шрифт:
Сейчас Скакун хочет, чтобы она заминировала мост. Ну что ж, сделает и это. Ничего в этом сложного нет, — перерезать ножницами сетку, а потом привязать к опоре моста ящик с толом.
Быстро темнело. Небо заволакивали тучи. Набегал порывистый ветер, и голая, свинцово-серая спина реки зябко вздрагивала, покрывалась серой рябью. Речные водоросли, обожженные недавними морозами, обвяли и осели на дно. И только почерневшая водяная лилия, как большой поплавок, качалась на потревоженной ветром воде. Она то пропадала в темной глубине, то снова несмело показывала на свет ослизлый резной венчик.
И вдруг Таня
Таня остановилась, осмотрелась и медленно вернулась к реке. Близко родной дом, да нет к нему прямой дороги! Нельзя ей, Тане, переступить свой порог...
Сгорбившись, девушка села на прежнее место и, чтобы не видеть хмурое небо, холодной воды и одинокой лилии, закрыла глаза...
...Разбудил ее чей-то надрывный стон. Она схватила автомат и порывисто вскочила на ноги.
Стояла ночь, черная и ветреная. В небе вспыхивали и гасли крупные звезды. Они стремительно летели куда-то на юг, будто спасались от какой-то беды, что, прячась в тучах, гналась следом за ними. Качались гибкие стебли орешника, тревожно шелестел над водой сухой тростник. А среди этого шума и тьмы кружил, замирая, все тот же стон, полный безнадежной тоски и отчаяния.
— Боже, кто же это так страшно кричал? — прошептала Таня, когда вновь стало тихо.
— Филин. Слышала про такого? — отозвался из темноты Скакун и добавил: — Хорош часовой! Спит на посту!..
Он медленно вышел из-под ели, опустился к реке и, ополоснув лицо водой, приказал:
— Подъем!
Партизаны быстро разобрали вещи. Двое взвалили на плечи плоты и жерди к ним. Двое подцепили на жердь черный ящик с толом. Скакун взял катушку с кабелем. Таня — два коротеньких весла.
Двинулись в путь. Никто не спешил. Наблюдая за мостом, Скакун определил, что ночью немцы там не стоят. Это дело они поручают полицаям. Сами же идут на более ответственные посты: укрываются за железобетонными стенами дотов. Полицаи патрулируют всю ночь, и потому Скакун решил, что к мосту лучше всего подойти глубокой ночью, когда часовые устанут и их начнет одолевать сон.
Идти было трудно. Мешал груз, который цеплялся за сухие ветки орешника и лозняка, да и берега старицы были крутыми и скользкими. И все же успели вовремя. Было ровно три часа ночи, когда партизаны залегли за лозовым кустом, на том самом месте, откуда вчера ночью отправлялся в разведку кот Васька.
Плоты опустили на воду, связали их веревкой. На задний поставили ящик с толом, на передний, с ножницами в руках, легла Таня.
— Ты поняла, что надо делать? — наклонившись к девушке, прошептал Скакун. — Как только подплывешь к сетке — два раза дернешь за кабель. Мы затормозим. Сделаешь проход — снова дерни два раза. Мы отпустим тебя, и ты плыви к мосту. А как окажешься там, дерни провод три раза. Мы снова затормозим, и ты привязывай плот с толом к быку. Привяжешь — бери в руки свободный конец бикфордова шнура и подавай новый сигнал. Мы потянем твой
— Ой, Коля, замучил ты меня своей инструкцией! — нетерпеливо ответила Таня. — Я давно все запомнила. Отпускайте плоты...
...Таня прошла через сетку за пять минут, и это обрадовало Скакуна. Когда кабель дважды дернулся у него в руках, он не удержался и прошептал:
— Под мостом! Еще минута и...
Вокруг было тихо. Спокойно проносились автомашины, скупо поблескивая подфарниками; молчали часовые; дремали доты, мрачно глядя на луг черными провалами узких бойниц. Но третьего — решающего — сигнала от Тани не было. Прошло пять, десять, пятнадцать минут, а кабель, зажатый в руке Скакуна, «молчал».
«Что она там делает? — нервничал Скакун, сжимая от злости зубы. — Ч-черт бы побрал эту девчонку! Не может сделать самого простого!»
А «самое простое» как раз и было для Тани самым сложным. Центральная опора, на которой держался весь мост, была настолько широка, что у Тани не хватало рук, чтобы привязать к ней плот с толом. Надо было объехать опору вокруг и обмотать ее веревкой, но девушка никак не могла одолеть стремительное течение реки. Легкие снопы ситника то относило в сторону, то с разгона прижимало к шершавому, холодному бетону.
Обессилев, Таня бросила свои весла и беззвучно заплакала.
Тяжелые, размеренные шаги, вдруг прозвучавшие у нее над головой, заставили Таню вздрогнуть. Только теперь, услышав эти шаги, она поняла, что рядом с ней — смерть. Вот она, топает коваными сапогами, ищет ее.
Стало страшно. Но этот страх не сковал Таню. Наоборот, он подтолкнул, побудил к действию. Она схватилась за свои короткие весла, уперлась ими в цемент опоры. Неожиданно одно весло соскользнуло, врезалось в воду и... наткнулось на что-то твердое.
Распростершись на мокрых снопах, Таня замерла. «Боже, какая я дура, — прошептала она, задыхаясь от радости. — Тут же, возле самого быка, под водой, — бетонированная площадка. Мы когда-то ныряли с нее!..»
Она подползла на самый край плота, опустила в воду руку. Ну, конечно же! Вот она, площадка!
Не медля больше ни минуты, Таня запихнула за пазуху шнур, ступила в воду. Потом, собравшись с силами, подняла ящик и опустила его возле самой опоры. Ящик почти весь скрылся под водой, но это мало беспокоило девушку. Наоборот, — даже обрадовало ее, так как теперь заметить заряд было уже невозможно. Взорваться... тол взорвется и под водой!
Взобравшись на плот, Таня взяла в руку конец бикфордова шнура и три раза дернула кабель. Плоты сразу же качнулись и медленно поползли назад, против течения...
...Через несколько минут Таня уже лежала на берегу, рядом с колючей проволокой, за большим камнем, вокруг которого рос высокий бурьян. Дрожащей рукой она сняла с головы шапку-ушанку, отыскала в густых волосах коробку со спичками!..
...Бедная девушка! Когда-то, слушая рассказы рыбаков и охотников, которые всегда наведывались в их гостеприимную хату, она запомнила, что спички лучше всего прятать в волосах. Даже сырые, в волосах они быстро высыхают. И вот подвела ее мудрость бывалых людей! Пока она возилась с плотами и толом, волосы намокли от пота и — коробок отсырел.