Грязные игры

Сухнев Вячеслав Юрьевич

Особенно дружеские отношения у Рваного сложились с командованием Отдельной армии. Начальник особого отдела Дцамян напрямую связан с "экспедиторами" Гоги. Служебное положение позволяет ему прикрывать все незаконные операции с оружием и техникой.

– Я читал об этом в обзорном отчете, - сказал Акопов.
– А что Гоги любит? Водку, селедку, девочек, пинг-понг? Должен же он что-то любить, кроме денег?

– И водку любит, и селедку, и девочек, - усмехнулся полковник.
– А пинг-понг ему заменяет баня. В Краснопресненских бывает два-три раза в неделю. Гудит часами.

С месяц назад, например, очень весело мылся с генералом Ткачевым, командующим Отдельной армией.

– Тогда поговорим о деталях... В какое время приезжает в бани, сколько человек сопровождают, на каких тачках, где их оставляют?

Полковник достал компьютерную распечатку.

– Здесь вся информация. Запомнишь?

Через несколько минут Акопов вернул листки.

– Готово. Второй номер?

– Федя Монастырский. Из славянской группировки. Игорный бизнес, контроль авторемонтных станций, сеть кафе и ресторанов. Почти легальное дело, большие деньги и большая дружба с людьми из властных структур, вплоть до правоохранительных. Никакого отношения к заговору, в отличие от Рваного, не имеет. Ненасытная утроба -и только.

– Понял, - кивнул Акопов.
– Голова для счета.

– Вот именно, - сказал Рябушев.
– Отдаю Федю по одной причине - его дружеские объятия кое для кого становятся слишком тесными. А взять на горячем не можем. Также, как и Рваного.

– А что любит этот друг больших людей?

– Пожрать любит. На Алексеевской есть кафе "Ласточка". Тихий уголок, готовят прекрасно. Монастырский почти каждый вечер здесь ужинает.

У него свой кабинет. За столом решает самые щепетильные вопросы. Обычно Федю пасут две гориллы.

Возле двери в кабинет, со стороны общего зала, у них свой столик.

– Значит, Федя в кабинете один?

– Нет. Как правило, с гостями. С нужными людьми. Или со своим бухгалтером Кругловым. Федя зовет его министром финансов. Вот фото Круглова.

Между прочим, закончил аспирантуру Плехановки... Ученик нынешнего председателя Верховного Совета.

– План кафе имеется?

– Вот, держи.

– Кто третий?

– Дуся Алмаз. Крестник Лаврентия Павловича - вышел после первой отсидки по амнистии пятьдесят третьего года. Правда, вскоре снова загремел. И утихомирился только после того, как получил мощный и устойчивый радикулит. Живет на природе, на даче в Донине - это по Горьковской дороге. Повар, врач, массажистка и десяток мордоворотов. На старости лет Дуся подался в политику.

Наверное, хочет в будущем баллотироваться в Верховный Совет. Пока же на деньги от рэкета ларьков и грузоперевозок финансирует радикальные движения. И на всякий случай - некоторых чиновников.

Причем, что любопытно, среди них немало участников заговора. Совпадение?

– Не понимаю, - задумчиво сказал Акопов.
– Не понимаю, зачем эти лезут?

– Чиновники?

– Нет, воры в законе. Если допустить, что заговор удастся, то Рваного и Алмаза новые власти непременно посадят. Или застрелят при попытке к бегству. Или удавят втихаря.

– Тут ты не прав, - сказал Рябушев.
– Не будут

их убирать при попытке к бегству. Наоборот, устроят показательный процесс, объяснят народу, как замечательно начали бороться с организованной преступностью, в отличие от предыдущих товарищей.

Эта самая преступность теперь долго будет красной тряпкой, которой возбуждают толпу перед выборами или после переворотов.

– Пусть так. Но неужели воры не догадываются, куда суют головы?

– Догадываются. Однако надеются, что великая криминальная революция поможет въехать на плечах заговорщиков в настоящую власть. Легализует и бизнес, и их особы. Между прочим, Рваного с Алмазом мне жалко.

– Не понял!
– поднял брови Акопов.

– Жалко. Их можно было просчитывать. Представь себе стихийное бедствие... К примеру, гололед зимой. Надо запастись песочком и посыпать на самых опасных участках. Полностью устранить аварии нельзя, но сократить их, и довольно значительно, можно. Так и со старыми авторитетами. Они хоть как-то контролируют ситуацию, с ними есть возможность договориться. На смену им идут новые, молодые. Настоящие волки. Эти не разговаривают. Сначала стреляют. Никаких сантиментов, никаких намеков на воровскую солидарность и честь.

– А ты договаривался?

– Со старыми - да. С новыми - ни разу. Поэтому, брат, возьми и четвертого. Из моей личной заначки. Тоже в качестве головы для счета. С Юрием Петровичем мы эту деталь обговорили.

– Кто?

– Игорь Балабанов, для своих - Балабан. Бывший чемпион Союза по штанге в полусреднем весе.

Спортсмен, красавец, без компьютера ни шагу. Деловые связи в Канаде и в Штатах. Специалист по отмыванию денег, по операциям с цветными металлами. Есть недоказанные эпизоды с оружейным плутонием. Взять не можем уничтожает и конкурентов, и всех потенциальных свидетелей.

– Пожалуй, с него и начну, - сказал Акопов после некоторого размышления.
– Вторым пойдет либо Рваный, либо Алмаз. В целом же все будет выглядеть как начало войны старых с молодыми. Ты мне сам подсказал этот ход.

– Неплохо, - согласился Рябушев.
– Вот и готовая версия для моих начальников.

Длинный летний день догорал. Фонари на Ореховом бульваре еще не зажигались, но дорога опустела, и многочисленные ларьки возле станции "Красногвардейская" уже были закрыты. Акопов успел купить в лавчонке, похожей на собачью будку, бутылку "пепси" - после жирного наперченного мяса, которым его угошал полковник Рябушев, очень хотелось пить. Только поднес бутылку ко рту - толкнули. "Пепси" пролилась за пазуху.

– Извините, - буркнул толкнувший и сунул деньги сидельцу лавки.
– Две пачки "Мальборо", пожалуйста.

Взял сигареты и повернулся к Акопову.

– Еще раз извините, боялся - не успею.

– Тебе надо называться не Толмачевым, а Толкачевым, - пошутил Акопов, вытирая носовым платком грудь.

– Вот так встреча!
– удивился Толмачев.
– Впрочем... У тебя же здесь свидание. Нормально прошло?

– Нормально. А ты что здесь делаешь?

– Живу, - пожал плечами Толмачев.