Грязный Гарри [другой перевод]
Шрифт:
— Ублюдки, — пожаловался он ветру. — Глупые ублюдки.
Почему они продолжали задавать ему этот вопрос об имени? Они же знали его. Оно было отпечатано на листе белой бумаги. Они хранили все имена в картотеке, сотни имен, тысячи. Имена были вложены в коричневые картонные папки, и когда они спрашивали его имя, папка с ним лежала на столе, прямо перед ними. Глупые ублюдки. Врачи, так они себя называли. Врачи! Никакие они не врачи, а глупые ублюдки! Все это знают.
— У меня нет имени.
— У каждого есть имя. Может, все-таки назовете
— Абвгдеёжзийклмнопрстуфхцчшщъыьэюя. Так меня зовут. Я где-то потерял свое имя. И если вы такие умные, вот и найдите.
И они переглянулись и укоризненно покачали головами.
К черту их всех!
Ему всегда хотелось громко выкрикнуть: СКОРПИОН! ВОТ МОЕ ИМЯ… СКОРПИОН. Но Арчи сказал, что если он это сделает, они никогда его не выпустят. Он никогда не выйдет, если поступит так. Но Скорпионы очень находчивые. Они не болтливы. Они умеют хранить тайны. Они обладают воображением — и взрывным характером. Вулканическим, так было написано в книге. Он был не болтлив, умел хранить тайны и обладал вулканическим характером. Чтобы выбраться оттуда, он свернул медсестре шею.
Он присел подле проржавевшей, скрипящей на ветру сетки, что огораживала вентиляционную шахту, и осторожно опустил сумку. Развернул газету и одну за одной пустил страницы по ветру. Наконец в руках у него осталась лишь первая полоса обширной рубрики объявлений. Еще раньше он обвел черным карандашом один абзац:
СКОРПИОНУ: МЫ СОГЛАСНЫ, НО НЕОБХОДИМО ВРЕМЯ, ЧТОБЫ СОБРАТЬ ДЕНЬГИ. ПОЖАЛУЙСТА, НАБЕРИТЕСЬ ТЕРПЕНИЯ.
— Пожалуйста, наберитесь терпения. Пожалуйста, наберитесь терпения! — он истерически расхохотался и принялся рвать страницу на мелкие кусочки, которые полетели по ветру, словно новогодние конфетти. Он с интересом наблюдал, как они приплясывают в порывах ветра.
— Ах, ублюдки, какие же вы ублюдки!
Взгляд его остановился — лицо покрылось крупными каплями пота, глаза светились ненавистью и гневом. Они пытаются одурачить его, хотят обвести вокруг пальца. Никто не давал им такого права. Это была честная сделка, ясная и простая. Почему же они все усложнили? Чего это они решили хитрить с ним? Пожалуйста, наберитесь терпения. Сто тысяч паршивых, никому не нужных долларов! Сотая часть дневного оборота этого вонючего города. Они имеют в десять раз больше на одних лишь штрафах за неправильную парковку! Они могли бы набрать эту сумму из мелких статей дохода без какого-либо ущерба для своего бюджета! Пожалуйста, наберитесь терпения.
— Лжецы!
Руки его дрожали, и он с трудом открыл замок сумки. Там лежала его винтовка, на каждой детали сверкал густой слой смазки. Он быстро собрал ее, загнал обойму и подошел к краю крыши.
— Чудесно, — прошептал он.
Он присел у стальных поручней запасного выхода, и его поглотила непроницаемая тень — теперь, даже при всем желании, его невозможно было бы увидеть с улицы. Ствол винтовки двинулся не более чем на фут и застыл неподвижно на одной-единственной возможной мишени — это были двери римской католической церкви святых Петра
— Ну же, священник, — нараспев проговорил он, — давай, священник. Выходи, я жду тебя, священник. Выходи.
Но в светлом круге оптического прицела возникла лишь пожилая женщина. Она направлялась в церковь. Волосы ее были перевязаны белой лентой.
Офицер Миллер чуть повернул штурвал и слегка отпустил педаль газа. Вертолет послушно отозвался — развернулся и повис в пятистах футах над пирсом номер сорок пять. Миллер бросил взгляд на офицера Килпатрика, который внимательно изучал карту, где были отмечены все крыши северного побережья и Русского холма. На крышах рассредоточились люди из тактического подразделения.
— И куда теперь? — Миллер старался перекричать рев мотора и лопастей.
— Пройдем над Койт-тауэр, — крикнул Килпатрик, — потом над Юнион и повернем к Ван-несс!
— Понял! — Миллер усмехнулся и кивнул в направлении возвышающейся вдали голубой громадины небоскреба. — Будет сделано!
Килпатрик улыбнулся, отложил карту и взял бинокль. Миллер прибавил газа, и вертолет медленно поплыл над рыболовецким причалом, пересек Джефферсон, Бич, Норт-пойнт и плавно заскользил над городскими кварталами. Килпатрик повел бинокль влево и вправо, но в поле зрения возникали лишь заросли телевизионных антенн, бельевые веревки. На одной из крыш бригада рабочих заливала поверхность гудроном, на другой полная девушка купала щенка.
— Девочек не видно? — спросил Миллер. Килпатрик ухмыльнулся и отрицательно покачал головой. Иногда, особенно во время патрулирования над Хэш-бери, им попадались загорающие на крышах обнаженные парочки. А раз они даже видели парня и девушку, которые занимались любовью на старом матрасе. Девица подняла глаза, увидела вертолет и помахала им рукой.
Сейчас на них надвигался толстый палец Койт-тауэр, сверкающий на солнце золотом. Миллер резко бросил вертолет в сторону, немного снизился и направил машину к светлому пятну Вашингтон-сквер.
Килпатрик заметил его почти что случайно. Вначале он ничего не увидел на той крыше, и уже собрался было отвести бинокль, когда одна из антенн показалась ему несколько странной. Сетка ее была куда более внушительная, чем даже мачта корабельного радара, и офицер Килпатрик равнодушно размышлял, к чему такое сооружение на гражданском объекте. И лишь потом он увидел сумку, а в паре ярдов от нее — пригнувшегося человека.
— Зависли! — крикнул он, увидев, как крыша начинает уплывать из окуляра. — Развернись назад. Там на крыше какой-то тип. И, по-моему, у него винтовка.
«О Боже! — мелькнула мысль. Миллер разворачивал машину. — А что, если это действительно он?»
Огонь на поражение из пулемета!
Неофициальная инструкция инспектора Каллахэна. Килпатрик положил руки на рукоятки укрепленного в турели пулемета и почувствовал, что у него задеревенели ладони. Ему еще не приходилось убивать, и он не испытывал ни малейшего желания нарушить эту традицию сегодня. А если этот парень держит вовсе не винтовку? Он не был уверен. Это может быть все что угодно.