Хемлок Гроув
Шрифт:
Шелли, у нас посетитель, который хочет встретиться с тобой.
Чоссер отметила, как смягчился его голос. Некоторые вещи для него священны.
Образовалась пауза, затем послышался громкий скрипучий звук, а за ним несколько медленных тяжелых шагов. Ручка повернулась, дверь приоткрылась, Роман толкнул ее и вошел. Чоссер за ним. Музыка играла на компьютере; на экране был плотный текст научной статьи по биомиметике. Роман отступил в сторону, его сестра предстала перед ней.
Доктор Чоссер была знаменита своим умением сдерживать определенные физи- ологические реакции –
Это доктор Чоссер, – сказал Роман. – Она тут, чтобы отщипнуть кусочек от варгуль- фа.
Она, повернувшись от девушки к парню:
Простите?
И теперь она увидела – он стоял там не случайно: стратегически поместил себя, чтобы скрыть мольберт, но края рисунка не вызывали сомнений. Уроборос.
Она повернулась назад к Шелли и с улыбкой произнесла:
Не хочу быть грубой, милая, но, думаю, мне нужно пообщаться с твоим братом с гла-
зу на глаз.
Звук, словно тысячи мягких пальцев колотят по крыше чердака: начался дождь.
Роман и Чоссер спустились в гостиную и сели. Она превратила свои глаза в скальпели и резала ими его на сотни маленьких кусочков.
И? – сказал он с плохо скрываемой ненавистью.
Она продолжала смотреть на него, он отпил из стакана, ему дискомфортно.
Роман, я хочу задать тебе несколько вопросов – начала она. – Но, прежде чем мы нач- нем, я хочу, чтобы ты кое-что для меня сделал. Я хочу, чтобы ты подумал, каким чело- веком ты хочешь быть. Я тут, потому что пострадали люди, и чем честнее ты будешь со мной, тем больше это поможешь мне что-то с этим сделать. Хочу, чтобы ты подумал об этом немного, хорошо?
Роман посмотрел вниз на стакан в своих руках. Он поставил его на кофейный столик и кивнул.
Какая у тебя связь с Питером Руманчеком?
Мы… веселимя вместе.
Есть еще что-нибудь, что ты хочешь рассказать мне о ваших отношениях?
Роман молчал.
Питер верит, что он оборотень?
Нет, – ответил Роман. – Так просто о нем болтают люди.
Есть мысли, почему они так о нем говорят?
Они боятся его. Вам бы послушать, что они о нас говорят. Думаю, вы уже слышали.
У них есть причины бояться?
Нет. Питер никого и никогда не обидит.
Почему ты пошел на место первого убийства?
На какое-то время слова повисли в воздухе, как колечко дыма, прежде чем испа- риться. «Убийство».
Я следовал за Питером.
А что там делал Питер?
Просто любопытствовал.
Вы выкопали Лизу Уиллоуби?
Нет.
Она залезла в карман пальто и вынула значок, положив его лицевой стороной на столик.
Вы выкопали Лизу Уиллоуби?
Я же сказал,
Она посмотрела на него.
Да, – вздохнул он. – Это мы.
Зачем?
Это был ритуал или типа того. Какие-то цыганские штуки. Не знаю. Точно не осквер- нение.
Тогда что?
Питер… думал, что сможет ей помочь.
Она мертва.
Питер танцует под собственный ритм, – ответил Роман.
Наверху ты использовал слово варгульф. Почему ты сказал это слово?
Потому что не хотел, чтобы вы тревожили сестру.
Почему ты думаешь, что я бы потревожила твою сестру?
Я не хочу, чтобы вы подумали, что она варгульф.
Когда ты используешь это слово, что ты думаешь оно значит?
Он посмотрел вниз и разгладил свои и без того гладкие лацканы.
Это что-то типа болезни, – сказал он. – Как… голод без аппетита.
Она была ошеломлена.
Откуда ты узнал это слово?
Не знаю.
Откуда ты узнал это слово? – повторила она.
От Питера.
Можешь что-нибудь рассказать об эксперименте в Институте Биомедицинских Техно- логий Годфри, под названием «Уроборос»?
Я знаю, что этот символ что-то значит. То есть, все символы, конечно же, что-то зна- чат, но этот значит что-то – я не знаю, что что-то… случится.
Он поднял стакан, отпил и поставил на место. Но потом снова потянулся и под- нял его. Кольцо от конденсата, образовавшееся в том месте, куда он в первый раз по- ставил стакан, объединилось с кольцом, от второго раза и изобразив на столике знак бесконечности.
Иногда я вижу всякие вещи, – сказал он.
Она кивнула.
Не знаете что это значит? – спросил он.
Она рассматривала парня: нарциссичный, нестабильный, сверхчувствительный, наследник огромной компании, выросший без должного родительского контроля, с проблемами злоупотребления психоактивными веществами и гомоэротической тенден- цией – было бы странно, если бы он не видел «всякие вещи».
Я не могу знать, что они значат для тебя, – ответила она.
Он сгорбился и провел пальцем вверх и вниз по запотевшему стакану.
Я могу вам помочь, – сказал он.
Твое сотрудничество очень полезно.
Я могу больше. Белая Башня. Уроборос – я могу выяснить что это. Мой отец постро- ил это место. Мое имя Годфри.
Имя, это просто имя, – сказала она.
Он немного засомневался.
Хорошо, что ты хочешь помочь, – произнесла она. – Это здорово. Но ты не можешь.
Она наблюдала за его неумелыми попытками утаить насколько глубок его порез и насколько интимна его боль. Нет нужды ранить его сердце, пока.
Почему нет? – спросил он.
Она посмотрела в его влажные глаза с неподдельным состраданием. Она знала, что ему необходимо услышать, первый и фундаментальный принцип, на котором ба- зируется вся е остальная подготовка, хотя маловероятно, что мальчик готов был услы- шать больше, чем она в годы своей вербовки, когда битва важнее понимания за что она ведется. Подростки. Как же она благодарна, что предназначена для чего-то другого –