Химическая свадьба

Vilriel

— Ладно, спасибо за разговор, — подвела итог она. – Я, пожалуй, пойду… Если что — Рыжик, — так оригинально она окрестила кота, — знает, как меня найти.

Не дав Блэку и рта раскрыть, она перекинулась в кошку и скользнула на чёрную лестницу, по которой сюда попала. Несясь по дороге до ворот Хогвартса, она с опозданием поразилась, как это он позволил ей уйти, и даже не взял Обет не выдавать его? Он, разумеется, не проникся вдруг к ней доверием по первому мяву полуниззла, тогда что это: легендарная гриффиндорская самонадеянность и непредусмотрительность? Очаровательно.

Весёлая ночка выдалась, ничего не скажешь…

Комментарий к Глава 49

Радиовариация на тему главы от Виктории Артановой и Марины Резниченко https://drive.google.com/file/d/0B7WMdB8UVW1oQVFiUFNPZlhXSzg/view?usp=sharing

========== Глава 50 ==========

Февраль—апрель 1994 г.,

Хогсмид — Хогвартс

Обратную

дорогу она преодолела, так и не перекинувшись в человека. Она даже не стала аппарировать к воротам Хогвартса. На ходу соображалось лучше… Кошки — спринтеры, они не созданы для долгих забегов, так что ей неоднократно приходилось переходить на шаг, чтобы поберечь дыхание. Итогом её пробежки стала лишь окрепшая уверенность в необходимости невмешательства. То, что здесь творится — явно не её ума дело. Об этом Снейп пытался предупредить её тогда в «Кабаньей голове»? Нет, ни о чём он её не предупреждал, в основном нёс какую-то ахинею… А вообще, справедливости ради: ахинею несла она, а он лишь вежливо поддерживал беседу.

Никем незамеченной скользнув по коридорам уснувшего Хогвартса, Иванна оказалась в своей комнате и там вернулась в человеческий вид. Быстро переодевшись в «домашнее», она поспешила спуститься в лабораторию. Снейп, как она и предполагала, уже ждал её там и, разумеется, всем своим видом показывал осведомлённость о причине иванниного долгого отсутствия.

Глядя ему в глаза, она с порога честно объявила, что Блэка не догнала и вообще не желает это обсуждать. В ответ раздалось выразительное фырканье, но тему Снейп, к счастью, не поддержал. Этим он порядком удивил Иванну, ожидавшую, как минимум, дознания с применением инквизиторского инвентаря. Ей было интересно: допрос с пристрастием просто откладывается или Снейпу велено не вмешиваться? Правда, как-то это всё нелогично. Блэк даже не особо прячется, изловить его — дело элементарное… Впрочем, к чёрту Блэка.

Включившись в работу, Иванна мыслями устремилась в Дурмштранг, испытывая определённые муки совести из-за того, что до сих пор не занялась зеркалами, равно как до сих пор не удосужилась и строчки черкануть Каркарову. Она всерьёз обеспокоилась, что если так пойдёт и дальше, то скоро исследование начнёт её тяготить, и совладать с желанием бросить всё к чёртовой бабушке и поскорее вернуться домой будет совсем непросто. В конце концов, к опытам можно вернуться чуть позже. Работа — не волк, в лес не убежит…

Поймав исполненный укоризны взгляд Снейпа, она недоумённо опустила глаза на мерный стакан в своих руках. Видя, что Иванна всё ещё далека от понимания, Снейп сообщил, что она уже почти десять минут протирает бумажной салфеткой и без того чистый сосуд. Также он не преминул заметить, что стакан от этого чище не становится. Иванна слабо улыбнулась и оставила стакан в покое, приказав себе собраться. Должно быть, получилось неважно, так как Снейп, продолжая сверлить её испытующим взглядом, поинтересовался, всё ли в порядке, и если да — отчего тогда она имеет вид побитой собаки? Иванна невольно рассмеялась и поинтересовалась, отчего именно собаки, а не кошки, на что Снейп, не задумываясь, ответил, что кошки обычно не дают себя побить. Окончательно повеселевшая Иванна не могла не осведомиться, как давно он стал таким тонким знатоком кошек. Снейп в ответ буркнул что-то вроде «с кем поведёшься» и сообщил, что ему пора спать, с чем и откланялся. Продолжив работу уже наедине с собой, Иванна не могла не отметить, что слегка приободрилась.

Завершив необходимую рутину, она села за написание писем. Первым делом Иванна родила длиннющее пространное письмо матери, львиную долю которого занимало описание её опытов и многосложные дифирамбы в адрес Снейпа, как гениального экспериментатора в области зелий — в общем, и как незаменимого напарника по лаборатории — в частности. Также она уделила несколько абзацев персонально Смитам, отмечая их крайнюю толковость, полезность и общую адекватность — качества, кои нечасто встретишь в современной молодёжи. Помимо этого, письмо содержало сетования на зеркала и нехватку времени на производство новых. В конце Иванна сообщала, что смертельно по всем соскучилась и ужасно хочет домой, и просила мать передавать привет всем, кому только можно и нельзя.

Следующее письмо она адресовала Янко и Аде, как обычно — одно на двоих. Она нижайше молила о прощении за долгое молчание и отсутствие вестей со своей стороны, вновь жаловалась на зеркала и нехватку свободного времени. Поскольку Елизавету тревожить не хотелось, а поделиться своими эмпатическими приключениями хотелось неудержимо, Иванна вывалила всю лавину информации по этой теме на друзей, особо наказав им никому всё это не пересказывать. То есть — совершенно никому, никому-никому. Последнее «никому» она обвела

несколько раз, трижды подчеркнула и снабдила тремя восклицательными знаками, дабы придать своему требованию особый вес и значимость. Далее, специально для Ади, она сообщила, что мужики в Британии сплошь неадекватные. То есть, действительно толковые попадаются, но с адекватностью у них всё равно весьма нестабильно. Затем она потребовала доложить обстановку — как обстоят дела с их совместным предприятием, что творится в Восточной Европе, как давно они посещали родную школу и каково, на их взгляд, самочувствие Игоря. На этом мысль у неё застопорилась, она поспешила закончить письмо, так что финал его вышел несколько скомканным.

После этого Иванна приступила к третьему, самому сложному письму. Сложному — потому, что она не представляла, что написать Каркарову. Анализируя прошлое, она пришла к осознанию факта того, что, если не брать в расчёт их, так сказать, публичные диалоги, обычно рассказывал именно он, а она выступала в роли слушателя той или иной степени благодарности. На глубину внимательности никак не влияло содержание повествования — мерилом обычно была исключительно иваннина занятость. На саму Иванну охота рассказать что-либо нападала крайне редко, и это никак не мешало Каркарову в такие моменты становиться внимательным слушателем. Впрочем, более всего в их общении она ценила то, что они прекрасно могли просто помолчать вместе, и это молчание никого не тяготило.

Письмо своё она начала с расспросов о самочувствии, заранее решив, что будет неплохо сравнить показания Каркарова с наблюдениями Ади и Янко. После этого Иванну одолел творческий кризис, и она в поисках вдохновения перемыла всю сегодняшнюю лабораторную посуду, скопившуюся в раковине. Вернувшись за секретер, она собралась с мыслями и продолжила свой тяжкий труд.

Кратко описав свои успехи в работе, Иванна выразила надежду, что исследование скоро завершится, и она сможет вернуться в самое ближайшее время. Задумчиво пожевав кончик пера, она добавила, что нечеловечески соскучилась. В очередной раз это осознав, Иванна вновь раскисла, и какое-то время сидела, уставившись в пространство и предаваясь сентиментальным воспоминаниям. Вновь дав себе зарок как можно скорее заняться зеркалами, она добавила абзац на эту тему и на том письмо завершила, в конце ещё раз приписав, что соскучилась. С чувством выполненного долга она сбегала в совятню и отправила все три опуса.

Исполнять данные обещания она взялась на следующий же день — благо, было воскресенье, и нашлось кому подежурить в лаборатории. Вновь воспользовавшись камином МакГонагалл, Иванна оказалась в Лондоне и сразу же отправилась в «Боргин&Бёрк». Там она провела чертовски много времени в поисках подходящих сердечников, но так и не нашла ничего, что сразу бы вдохновило её. За прилавком в этот раз оказался другой тип — гораздо менее мрачного, но оттого не более благонадёжного вида, нежели его коллега, обслуживавший Иванну ранее. Видя недовольство клиентки, торговец поспешил предложить свою помощь. Иванна столь пространно обрисовала предмет своих поисков, что моментально стало ясно — она сама не знает, чего хочет. Торговец, однако, был тёртый калач. Загадочно улыбнувшись, взмахом волшебной палочки он материализовал перед Иванной фолиант в чёрной кожаной обложке с геометрическим золотым тиснением, оказавшийся богато иллюстрированным каталогом разных «редкостей». Несколько часов она потратила на изучение перечней предметов и субстанций, особо долго зависнув над разделом янтаря с инклюзами. Экземпляры, представленные в каталоге, были гораздо интереснее тех, что Иванна видела в торговом зале. Впрочем, от янтаря в этот раз она, скрепя сердце, отказалась и заказала две огранённые розой окаменевшие капли полуденной росы. Торговец принял её заказ и предупредил, что забрать его она сможет только через два месяца. Иванна, такого поворота событий не ожидавшая, даже не нашла сил возмутиться и лишь смиренно внесла предоплату. Заметив борьбу чувств на её лице, торговец понимающе улыбнулся и пояснил, что, к сожалению, готовых огранённых капель в наличии нет, ибо товар специфический (как, впрочем, и большая часть содержимого каталога), и огранка тут — процесс особо кропотливый, так что ради пары таких серёжек и подождать не грех. Иванна со вздохом кивнула и поспешила вернуться в Хогвартс, даже не посетив галантерейную лавку: всё равно в отсутствии сердечников зеркала ей были бесполезны. Ею владели противоречивые чувства: с одной стороны, сделать зеркала было очень важно, и поскорее, с другой — окаменевшая полуденная роса, да ещё и огранённая — штука редкая, ценная и перспективы открывает очень интересные. И, кстати, то, что торговец решил, будто она собирается в серьги их вставить — идея не менее интересная, чем её шпильки. Когда будет больше свободного времени, этим стоит заняться.