Химия любви
Шрифт:
Впрочем, я осуждала себя за нас обоих.
«А что бы сказал о твоей комнате Крейг?» – тихонько поинтересовался внутренний голос, и от этой мысли мне стало в тысячу раз хуже.
Чтобы отвлечься от неловкости, я принялась разглядывать человека напротив. До сих пор мне казалось, что воспоминания о его сногсшибательной красоте порождены тусклым освещением и алкогольным туманом – но нет, при ярком свете дня он оказался еще красивее!
Не знаю, отчего у меня вдруг так забилось сердце. И что-то
Нет, это ерунда какая-то! Я же люблю Крейга!
Пока я пыталась разобраться в своих странных реакциях, он заговорил:
– Пижама? В середине дня?
Эта шутка (или, быть может, оскорбление?) задела мои без того взбудораженные нервы и заставила взвиться:
– Я знаю, сколько сейчас времени, и обойдусь без ваших оценок! Сегодня у меня день заслуженного отдыха, и я одета так, как мне удобно.
– Прошу прощения, – отозвался он с виноватой улыбкой, сделавшей его просто очаровательным. – Зря я это сказал. Просто немного нервничаю.
Марко нервничает? Боже правый, что такое стряслось? Что могло заставить занервничать Марко Кимболла, директора «Минкс Косметикс»?
Одного этого было достаточно, чтобы встревожиться. Происходит что-то серьезное – пусть я пока и не понимаю что.
И, что бы это ни было, добром оно не кончится.
Глава 6
Сейчас скажет, что Крейг сбежал из-под венца. Или еще что-нибудь такое. Явился в мою разгромленную спальню, чтобы окончательно разгромить мою жизнь.
– Вы… приехали сказать, что Крейг женат? – еле слышно спросила я.
Марко слегка нахмурился.
– Нет. Он только вчера вечером объявил о помолвке. Когда бы он успел жениться?
Я испустила вздох облегчения. Марко тем временем оглядывался вокруг, словно мысленно составлял опись вещей; даже захотелось спросить, что он ищет, и помочь найти.
Но прежде чем я успела заговорить, он кашлянул и задал следующий очевидный вопрос:
– Значит, это ваша комната?
«Трудно поверить, но место, где я сплю и где повсюду валяются мои вещи – это моя комната!» Однако эту саркастическую реплику я оставила при себе, а вслух ответила:
– Да, «здесь рождается гадость…» – Тут мы оба уставились друг на друга, и в следующий миг я поняла, что оговорилась. – То есть радость! «Здесь рождается радость…» Хотя, знаете, нет. Все правильно. Вы видите меня в естественной среде обитания. Живу с бабушкой, дедушкой и дедушкиными птицами. «Гадость» вполне подходит.
– Оговорка по Фрейду?
– Печальная правда.
Его взгляд остановился на моем лице; тут я вспомнила о маске Каталины.
– Подождите, только смою это… – Я забыла завести таймер и теперь не знала, долго ли продержала маску. Двадцать минут? Полчаса? –
Он оглянулся вокруг.
– Простите, куда?
Унизительный вопрос – но вежливый и, главное, вполне уместный. Встав с кровати, я разгребла для Марко дорожку на полу, сняла со стула охапку одежды.
– Помнится, где-то здесь был стул… – Ладно, неудачная шутка. Я сунула шмотки ему в руки. – Положите это в шкаф. Потом разберу.
На следующий день после «никогда» – но об этом ему знать не обязательно.
Дверь шкафа скрипнула, а затем послышался вопрос:
– Это еще что?
Вот черт! Появление Марко и стыд за бардак в комнате усыпили мою бдительность; я совсем забыла, что в шкафу тоже есть чего стыдиться. Оставалось лишь надеяться, что у него плохо с периферийным зрением, так что самые невыразимые ужасы пройдут мимо его внимания.
– Что именно?
– Огромный телевизор и картонный Леголас в натуральную величину.
Актер, игравший Леголаса во «Властелине колец», по возрасту годится мне в отцы, но что с того? В молодости он был – пальчики оближешь!
– Кажется, Леголас пояснений не требует. Я его фанатка. Это подарок от дедушки на шестнадцатилетие.
Марко смотрел на меня, подняв бровь, так, словно с трудом удерживался от смеха.
– Голубоглазый блондин. Сдается мне, это ваш любимый типаж!
– У Крейга уши не острые.
– Ну, если приглядеться…
– Вовсе нет! Хотя… – Я затрясла головой, отгоняя мысленный образ Крейга с, пожалуй, и вправду крупноватыми и чуточку заостренными ушами. – Не важно. Крейг не эльф и не стреляет из лука.
«А я не путаю фантазии с реальной жизнью!»
– Вот и не угадали. Стреляет – точнее, стрелял. В свое время мы оба занимались спортивной стрельбой из лука.
Боже, почему от этого он кажется еще сексуальнее?
Крейг, разумеется!
Да, именно Крейг. А кто? Не Марко же!
– А телевизор? – спросил он, когда я взяла одежду у него из рук и бросила в шкаф.
– Моя бабушка не верит в телевидение.
– Но оно существует, – заверил Марко. – Я сам пару раз видел телепередачи.
– Очень смешно! Она считает, что телевидение делает из людей идиотов. Поэтому не разрешала мне смотреть телевизор. У них с дедушкой телик черно-белый и такой дряхлый, что едва работает.
– Да, видел его внизу. Он словно сделан при Эйзенхауэре.
– Очень может быть: его купили на гаражной распродаже еще до моего рождения. – Сняв со стула остальные шмотки, я и их швырнула в шкаф и ногой затолкала внутрь, чтобы дверца закрывалась. – В старших классах я начала подрабатывать, накопила денег, купила себе телик и спрятала. Обожаю смотреть кино, а оно настолько лучше в высоком разрешении!