Хирургическое вмешательство
Шрифт:
Уголки губ Женя чуть приподнялись.
– Извини, - сказал он.
– За что?
– Что я разрешения не попросил.
– На что? – недоумевал Ксе.
Бог хихикнул.
– Ты же мастер теперь, забыл? Мой мастер, принятый. Я твоими глазами смотреть могу…
– Тьфу! – только и сказал Ксе. – Жень, это, между прочим, некрасиво. Все равно что под дверью подслушивать.
– Я же извинился, - Жень наивно захлопал голубыми глазами. – Ну прости, пожалуйста, я больше не буду. Я теперь всегда спрашивать буду.
– Вредина, - отвечал Ксе. Потом подошел и сел на край матраца, поинтересовавшись
Жень улыбнулся, подобрал ноги, уселся по-турецки; глаза его солнечно заискрились.
– А то! Лучше некуда, - с жаром ответил он. – Ксе, у нас все получится! Ксе, я ведь взял сеть! от Москвы до Питера взял.
– Псих! – перепугался Ксе. – Засекут же!
– Нет, - уверенно и жестко ответил Жень. – Я по этому… фальшивому культу до самого главного храма все отсмотрел.
– И что? – от волнения жрец-мастер даже подался вперед.
– Я не знаю, что они там измыслили, - с нехорошей усмешкой сказал подросток. – Но эта штука ни с кем и никак не взаимодействует. Просто стоит и тупо силу качает. Как физраствор вместо крови. Жрецы с ним не контактируют, поэтому засечь меня не смогут, даже если я впятеро больше территории возьму… - Жень опустил ресницы, подергал русую прядь над ухом и негромко закончил: - Оно неживое, Ксе. Совсем неживое.
Ксе помолчал. Вспоминалось по этому поводу только одно.
– Хренов Даниль, - сказал жрец. – Ну что ему стоит трубку взять…
Жень засопел и моргнул.
– Ксе, - сказал он, - слушай, а…
Чего-то подобного жрец-мастер ожидал; не сказать, чтобы загодя готовился, но Ансэндар еще несколько недель назад советовал ему быть осторожнее. Жень хотел своему жрецу только добра, он просто был по-детски нетерпелив. «Ты легко принял инициацию адепта, потому что перед этим долго и тесно общался с Женем и беспокоился о нем, - сказал Анса. – Но в нормальных условиях путь неофита занимает несколько лет. Ты прекрасно знаешь, как долго готовят шаманов, Ксе. Жрец, начав в шестнадцать, мастером становится не ранее чем к сорока годам, а Жень, кажется, намерен возвести тебя в этот ранг чуть ли не завтра. Я его понимаю. Силы возвращаются, как это говорится – раззудись, плечо, размахнись, рука… Но для тебя это может быть опасно. Пожалуйста, осторожнее».
– Я бы мог эту штуку просто выдавить из сети, - сказал божонок. – И тогда уже все, полный порядок.
Он широко улыбнулся, но в глазах бродил тревожный блеск.
Ксе посерьезнел.
– Тебе для этого что-то нужно, верно? – спросил он почти укоризненно.
– Ну…
– Жень, вчера. Только вчера.
– Ксе…
– Я по-твоему что, железный?
Жень шумно выдохнул и потупился, начав рисовать пальцем узоры по одеялу.
– Это же не только для меня, - сказал он. – Это для всех. Для стфари – тоже. Я все понимаю, не дурак. Я так гоню не потому, что у меня шило в заднице. Я же слышал, о чем вы говорили. Нкераиз эти… кто знает, когда они придут? А у них бог войны на человеческой крови сидит, знаешь, какая фигня? Ты думаешь, Анса с ним справится? Ага, щас. Он хороший, но он, во-первых, к войне отношения не имеет, а во-вторых, ему вообще хреново, и очень давно.
– Почему?
– Потому что он последний из пантеона, - Жень
Ксе молчал.
– Такая хрень, - продолжал божонок. – А теперь придут нкераиз, и вся надежда накроется. Им же не надо всех стфари поубивать. Им только Ансу убить надо, а остальное само собой. И чего? Я один защитить могу. Смогу. Когда культ возьму. А время, скажешь, есть, да?
Жрец опустил голову.
– А сейчас, - сказал Жень, - у меня шакти нет. Это значит – меня сдерживать некому. Я развинченный, Ксе. И людей у меня больше. Я ихнего Энгу порву на британский флаг. Вот удивятся-то…
«Уй-ё, - думал Ксе. – А ведь кругом прав. Ну пусть не сегодня, это уж совсем сумасшествие, но неделя, другая, и мне нужно будет решаться. Насколько быстро истончается стихия? Когда случится разрыв? Когда он случится, уже поздно будет. Да почему ж все так складывается – хуже некуда?! Что у меня с кармой? Надо было Даниля спросить. Блин! Все в Даниля упирается. Тут и интуиции никакой не надо… когда ж она восстановится только…»
– Ксе, - тихонько окликнул Жень. – Ты о чем думаешь?
– О книге Гиннеса, - невесело усмехнулся тот.
Подросток вытаращился.
– Я, наверное, стану самым молодым верховным жрецом в истории, - вздохнул Ксе. – Пошли, что ли, обедать, боже…
Паника пришла и ушла, оставив только палящее напряжение нервов, стальной внутренний звон, готовый стать решением и поступком. Времени было больше, чем показалось сперва; стихии действительно истончались от неведомой язвы, но слишком могучи и велики были они, древние, рожденные в незапамятные времена, чтобы распасться вмиг. То, что жило миллиард лет, не могло растаять и за года, не то что за дни.
Даже дети в огромных домах стфари смеялись реже; лица стариков уходили в морщины, женщины словно выцветали, казались больными, и черная забота омрачала лица. Ксе только сейчас обратил внимание, насколько мало осталось у стфари взрослых мужчин.
Как-то на лестнице жрец-мастер столкнулся с Иллиради, дочерью вождя, которую про себя прозвал «принцессой». Девушка ойкнула, а потом отпрянула к стене и умоляюще вскинула брови, сложив руки на груди в замочек. Она выглядела и трогательно, и странно – напоминала хорошую актрису из фильма про старину; современные девушки двигались не так и совсем не так смотрели на мужчин. Когда она разъезжала на велосипеде, это как-то терялось – все же принцессы обычно не крутят педали, да и одевалась она в местной манере. Сейчас на Иллиради был национальный костюм, который необыкновенно ее красил.