Хисгальд. Смерть поселилась в моей голове
Шрифт:
— Хорошее наблюдение. Что будешь делать?
— Думаю, в Озёрном городе отправлю весточку учителю. Опыт в обучении заклинателей у него есть.
Меф кивнула, соглашаясь с моим решением. На въезде в постоялый двор сторож спросил наши имена, а также имя купца, что нас нанял. Сверив все данные с измятой бумагой, дал добро на въезд.
Когда кони были накормлены и напоены, проступила усталость. Вяло, но решительно я двинулся в сторону сеновала. Хлоя с Сильреном вернулись в мир духов, а мне было пора окунуться в мир снов. Звонкий хлопок по плечу обжёг кожу.
— Ещё не всё, — протянула
Я понимал, насколько были верны её слова, и испытывал искреннюю благодарность за заботу и силы, которые, казалось, вообще не кончались у моей спутницы. Мы устроились перед входом в конюшню, где горела большая масляная лампа. Из поясной сумки Меф ловко достала банку с густой серой мазью, свёрток ткани и бутылёк со спиртом. Ещё в лесу она смастерила мне чёрную повязку, чтобы прикрывать и защищать заживающее место. Однако красные, с коростой, края раны от когтя выглядывали сверху и снизу. Это рваное украшение останется мне пожизненным напоминанием — быть всегда начеку.
Сейчас Меф быстро развязала тесёмки и убрала ткань.
— Выглядит уже лучше. Не зря я сторговала это лекарство у того ушлого старика.
— А я могу взглянуть?
Учительница носила с собой маленькое зеркало, но ещё ни разу не дала мне воспользоваться им. Пока что я видел лишь свою забинтованную копию в отражении воды.
— Думаю, да. Но сначала я всё обработаю. Сможешь открыть?
Я кивнул. Напряжённые мышцы лица откликнулись режущей болью. Но я привык к этому, ведь изредка ещё, по доброй памяти, пытался моргнуть левым глазом. Веки нехотя расползлись, Меф аккуратно и надёжно зафиксировала их в открытом состоянии. Другой рукой она обмакнула палочку с намотанным бинтиком в спирт, поднесла к моему лицу и начала промывать глазное яблоко. Приятного в этом не было ничего. Будто тебе скребут по мозгам прямо через глаз. В некоторых местах прикосновения щипали, но уже не так, как прежде.
Затем учительница такой же новой палочкой нанесла мазь на рану и медленно опустила веки, чтоб они сошлись, даря мне облегчение.
— Ты ведь с нами до Таргентона? — посмотрел я в серебряные глаза. — Научишь Хлою делать это, а то я, боюсь, не справлюсь сам.
Она усмехнулась.
— А ты у нас изнеженный мужчина, я посмотрю. Тебе её не жалко таким зрелищем пугать, в глаз твой лезть заставлять?
Я призадумался, за что получил ещё один звонкий хлопок по плечу.
— На, держи. Но смотри не урони, — протянула мне блестящий кружочек Меф. Несколько секунд я вертел его в руках, решаясь. Но, по сути, этот страх был мимолётным и ненужным. Я поднёс зеркало к лицу.
Самыми глубокими были раны на щеке и брови. Видимо, Сильрен сомкнул когти, вспорол кожу и проколол веко. Сейчас, когда глаза не было на месте, изодранная кожица с ресницами вялыми шторками заваливалась внутрь пустого яблока. Сам порез зарастал на удивление быстро, и короста уже скрыла выемку раны.
— М-да, ты права! Сам справлюсь, — подвёл итог я. Рыжая спутница расхохоталась.
Мы закончили с перевязкой и двинули на заветный сеновал. Всего несколько часов блаженного
О том, что вчера не было ужина, я вспомнил за завтраком в трактире, наворачивая вторую порцию каши с мясом. Хлоя и Сильрен пока остались в мире духов, а Меф о чём-то переговаривалась с Петэром. Закончив трапезу, я направился к конюшне. Сбор каравана уже полчаса как начался, и вскоре мы уже выдвигались. Прицепляя свои вещи к седлу, отметил полное отсутствие тревоги или страха перед неизведанным в болотах. Скорее наоборот, испытывал тягу к этому месту. Будто там было что-то несоизмеримо важное для меня.
На выходе из стойла встретил Меф. Её взгляд опять был отстранённо холодным, как вечером, когда мы въезжали в Кумыр. В голове мелькнула мысль, что она что-то недоговаривает.
Через десять минут все охранники и кучера собрались рядом с купцом.
— Наш строй останется прежним, — вещал Петэр. — Перед въездом в болотистый лес те, кто едет за телегами, переместятся по бокам от них. Это касается Меф, Хисгальда, Олежа и Валежа. Марк останется на своём месте. Когда именно нападут разбойники, неизвестно. Ближайшие два дня самые трудные. Впереди не просто болото, это заболоченные леса с опасностью, таящейся за обычной землёй. Потому не уходите далеко от дороги, берегитесь стрел и будьте настороже всё время. Пусть духи хранят нас, а боги будут благосклонны.
Люди дружно приложили ладонь правой руки к груди, кто-то после поднял её к небу, а кто-то опустил к земле. Считалось, что за душами умерших спускается богиня Смерть. Она забирает их на небо, избавляет от эмоций и памяти, но все поступки записываются. Очищенные души возвращаются в поток энергии всего сущего. Когда приходит время, бог Род вылавливает душу в течении подземной реки Эцце и пробуждает её. В зависимости от прожитых ранее жизней и поступков даруется тело и рождение.
Я поклонялся обоим божествам, как двум частям единого целого, потому, возведя от сердца руку к небу, опустил её к земле. Не сразу заметил на себе любопытный взор Меф. Её жест я разглядеть не успел.
Караван пришёл в движение. Мы покидали Кумыр через другие ворота. У последнего дома я заметил Олана. Парнишка уверенно помахал рукой, мы с учительницей кивнули в ответ. Солнце освещало нашу дорогу. Как символично получилось: пришли с закатом и с рассветом уехали. Я улыбнулся своим мыслям.
Время шло, приближая нас к болотам. На привале появились Хлоя и Сильрен. Грифон привычно сел на моё плечо.
— Ну что, разместились? — поинтересовался у духов.
— Да, — отозвалась Хлоя. Её встревоженный вид подтвердил мои мысли. — Скоро мы будем перед границей спокойных земель.
— Что ты чувствуешь?
— Даже не знаю, — вздрогнула подруга, прижимая руки к груди. — Там словно что-то кричит. Но звука нет. Возможно, умерший лес, что покрыт сейчас трясиной, хранит память. А может и нет. Нужно быть ближе, чтобы понять.
— Не бойся, мы сможем это преодолеть. То место и чувства не нужно пускать в душу.
Хлоя обернулась ко мне и выдохнула.
— Ты прав, я не в ответе за все леса мира.
— Если хотите, я могу глянуть, как далеко ещё.
— Хорошо, но не углубляйся внутрь. Мы совсем не знаем, что там.