HistoriCity. Городские исследования и история современности
Шрифт:
Противоречия и проблемы
Задача современного городского музея – показать город как место, где различные группы взаимодействуют, сосуществуют и создают свое видение коллективной жизни 792 . Постепенно в мировой музейной практике возникло новое понимание того, как музеям нужно относиться к урбанизму. Так же как городские планировщики долгое время заботились о том, как спасти архитектуру от непредвиденных изменений, создатели музеев стремились сохранить прошлое города от разрушения. Теперь, однако, первые думают, как можно способствовать преобразованиям и делать возможными вариации, импровизацию в городском пространстве, а вторые сделали саму изменчивость города объектом внимания, наблюдения, репрезентации 793 . Музейные рамки расширяются, охватывая уже не отдельные экспонаты, а целые городские районы или улицы. Если раньше городские музеи служили «стражниками городских сокровищ» 794 , исторических, ценных объектов, то в настоящее время они уделяют больше внимания самому городу – именно город как таковой является предметом музеефикации. Главной проблемой становится то, как сохранить и показать такой изменчивый артефакт 795 .
792
Carson C. City Museums as Historians. P. 189.
793
Sandweiss E.
794
Jones I. Cities and Museums about Them. P. 4.
795
Ibid.
Сохранить городское наследие весьма непросто. Городские вещи слишком повседневны и многочисленны, разнообразны. Городской музей должен фокусироваться на современности настолько же сильно, как и на прошлом, или даже сильнее. Но из момента в настоящем времени трудно различить, что значимо, а что нет, а это ограничивает форматы говорения о городе и объекты, которые в итоге решают сохранить, изучать и показывать. Шэрон Зукин отмечает, что ключевую роль играют принципиально несохраняемые элементы: «Городские пространства общего пользования, которые нельзя поместить в музей, – такие как улицы, перекрестки, парки – являются важной основой для поддержания социальных взаимодействий, посредством которых производится культурное наследие» 796 . Такие динамичные и значимые элементы улиц, как граффити и стрит-арт, при перенесении в музейное пространство меняют свои смыслы 797 : они изъяты из городской среды, где соседствуют с рекламой, дорожными знаками, часто обыгрывая их, защищены от однотонной краски коммунальных служб и других граффити-райтеров, снабжены кураторскими экспликациями. Анализируя, в какой момент и почему работа с городским наследием в Нижнем Новгороде при помощи уличного искусства стала менее активной, Алиса Савицкая заявляет: «Дальнейшая судьба городского ландшафта – полное разрушение исторического ландшафта или возвращение ему облика столетней давности – влечет за собой равное упрощение, лишая художников возможности работы с историей на микроуровне, где на фасаде отдельно взятого дома причудливо переплетаются и наслаиваются приметы разных времен и событий» 798 . Это наблюдение указывает на то, почему музейные формы мемориализации часто расходятся с городскими формами жизни, которые в случае Нижнего Новгорода так удачно отражали арт-проекты. Сохранение наследия «консервирует» его (буквально), вступая в противоречие с естественными процессами изменения, взаимодействия и даже упадка.
796
Zukin S. The social production of urban cultural heritage: Identity and ecosystem on an Amsterdam shopping street // City, Culture and Society. Vol. 3 (4). 2012. P. 2.
797
Запорожец О. Н., Самутина Н. В., Кобыща В. В. Не только Бэнкси: стрит-арт в контексте современной городской культуры // Неприкосновенный запас. Дебаты о политике и культуре. 2012. № 86 (6). С. 221–244.
798
Савицкая A. Музей в пространстве города: как нижегородское уличное искусство работает с локальным контекстом // Политика аффекта. Музей как пространство публичной истории / ред. А. Завадский, В. Склез, К. Суверина. М.: Новое литературное обозрение, 2019. С. 211.
Представляется, что для того, чтобы в полной мере служить местом городской памяти, быть рефлексивными и реагировать на город, музей должен перестать быть музеем, то есть зданием с коллекцией, экспозицией, временными выставками и кураторами. Хотя история их развития сильно отличается, городские музеи отчасти разделяют сложности этнографических музеев. Последним, чтобы преодолеть собственное колониальное прошлое, теоретически необходимо избавиться от коллекций и отказаться от тех вопросов, на которые отвечали и отвечают их экспозиции, найти совершенно новое понимание своих целей. Музеи города, пока они остаются консервативными институциями, держатся за традиционные формы работы, предпочитают оставаться в своих стенах, не говорят о злободневных темах, показывают лишь видимое, – отстают от того, что происходит в городе.
Наконец, стоит сказать о сложностях, которые возникают, когда мы рассматриваем деятельность городских музеев в России. Иван Гринько выделяет несколько таких проблем 799 . Во-первых, во многих городах музеи вовсе не занимаются городским наследием, вместо музеев города работают музеи краеведения; они часто опираются не на локальную историю, а, например, на советский исторический нарратив или на региональные значимые символы и сюжеты. Кроме того, по мнению исследователя, часто музеи не готовы признать сложность выбора между тем, воспроизводить ли стереотипы о городе или бороться с ними: они не готовы рефлексировать об образе города, провоцировать размышления об устоявшихся смыслах, в том числе через отношение к городскому наследию с юмором. Здесь можно добавить, что городские музеи порой оказываются менее обеспечены ресурсами, чем другие, поскольку попадают в муниципальное и региональное подчинение с соответствующим низким бюджетом. Музеи города, которые носят статус краеведческих или выросли из краеведческих, получают в наследство экспозицию советского времени 800 , часто рассказывающую об истории страны, а не о локальной истории, и вынуждены искать способы дополнить ее или организовывать временные события и выставки на более актуальные темы, так как изменить постоянную экспозицию и преобразовать коллекцию практически невозможно.
799
Grinko I. Branding of the City and Museumification of Urban Space: the Experience of Russian Museums // Proceedings of CAMOC Annual Conference: The Future of Museums of Cities. 2018. P. 125.
800
Гаврилова С. Наследие
Примеры: работа с прошлым и настоящим в российских городских музеях
Примером работы с локальной историей могут послужить российские индустриальные города, где представители музеев и современного искусства пытаются переосмыслить наследие и строить диалог о прошлом. Прошлое, которое когда-то считалось Золотым веком, означало достаток, благоустройство, развитие и защищенность, мемориализируется и пересматривается, причем не обязательно просто в режиме ностальгии. То, что воспринимается как проблема и травма, может быть перенесено в «чистое» пространство экспозиции или получить новое значение в ходе экскурсии, прогулки, иммерсивного городского спектакля. Разрыв с этим прошлым может быть безопасно осмотрен, прочувствован, обдуман горожанами в рамках музейных проектов. Музейное пространство предоставляет возможности выстроить дистанцию и управлять ею – в отличие от городского пространства, где столкновение с признаками упадка, разрушением, заброшенными бывшими центрами социальной жизни и забываемыми символами бывает либо чрезмерно рутинным (и тогда приводит к их незаметности), либо негативным и болезненным. Кейс Екатеринбурга – пример того, как индустриальное наследие пытаются переосмыслить через личные истории, современное искусство и культурные практики. Деятельность Музея истории Екатеринбурга и Уральская биеннале современного искусства 801 , наряду с несколькими независимыми группами активистов, вносят большой вклад в перевод разговора об отвлеченном прошлом культурных героев и событиях национального масштаба в обсуждение с горожанами районов, заброшенных зданий, заводской памяти и т. д.
801
Старостова Л. Э. К вопросу о коммеморации свердловского конструктивизма // Известия Уральского федерального университета. Серия 1: Проблемы образования, науки и культуры. Вып. 156. Т. 22 (4). Екатеринбург, 2016.
Несколько лет назад Музей истории Екатеринбурга инициировал проект «Уралмаш: производство будущего» 802 , поддержанный Фондом Потанина в рамках программы «Музейный гид». Он был посвящен заводскому городскому району, в прошлом имевшему ключевое значение. Проект предполагал запись воспоминаний жителей района и изучение его истории. Эти материалы затем использовались для создания текстов, статей, сайта-путеводителя, экспозиций, экскурсий. Популярность и известность получил мобильный радиоспектакль «Автобус 33», проходящий в курсирующем по району автобусе. Музей истории Екатеринбурга продолжает работу с изучением районов. Окраины города, в отличие от центра, обычно не считаются достойными упоминания в музейных экспозициях (несмотря на то что там живет большинство жителей), поскольку в «интересном» прошлом там мало что происходило. Музей же старается обратить внимание на разные районы города и нанести их на символическую карту – например, выпуская к Дню города тематические наклейки с изображением знаковых объектов того или иного района, зданий, памятников, фраз.
802
См.: http://museumguide.ru/uralmash.
Другим примером современных городских музейных проектов служит выставка «Открытые морские залы: Тихоокеанское время», открытая осенью 2016 г. во Владивостоке и ставшая одной из постоянных экспозиций музея истории города. Она построена на личных историях и рассказывает об отношении города с морем. Проект включал взаимодействие музея с жителями: горожане передали музею большое количество личных вещей, документов, фотографий; в ходе подготовки проекта было собрано около 30 интервью с моряками и членами их семей, и предполагалось, что сбор историй будет продолжаться.
Время в названии проекта – это тот ритм, в котором существуют горожане, чья жизнь связана с морем: «Расставание – Ожидание – Встреча – Расставание – Ожидание – Встреча». По словам директора музея Виктора Шалая, «пока это первая и единственная в России попытка языком музея рассказать о человеческих чувствах и эмоциях, которых море рождает гигантское количество» 803 . Для рассказывания истории города намеренно использована личная перспектива. Выставка строится не на фактическом, а на субъективном. Но это не просто сопереживание другим, а потенциальное чувство сопричастности: общий ритм и образ жизни, пусть даже в прошлом, а сейчас в виде воспоминаний, – это то коллективное, что объединяет жителей Владивостока. Личный биографический опыт горожанина и горожанки совпадает с сотнями таких же семей моряков и должен ощущаться узнаваемым, своим, общим.
803
См. https://arseniev.org/museum-events/vystavka-otkrytye-morskie-zaly-tixookeanskoe-vremya/.
Морская история в случае Владивостока является предметом городской памяти, схожим с индустриальным прошлым Екатеринбурга. На музейный проект возложена задача «переживания» ушедшего времени для того, чтобы строить городское будущее: «И сегодня, чтобы принять сложившиеся перемены и идти вперед, наш город должен понять и заново пережить этот сложный и разнообразный пласт эмоций, связанных с морем. Музей Города – это именно то место, в рамках которого этот процесс может быть реализован» 804 .
804
См.: http://arseniev.org/press/7415/.
Еще одним примером работы музеев с «невидимым» и трудно артикулируемым прошлым служит совместный проект Музея Москвы и галереи «Триумф» – «Музей самоизоляции» 805 . Опыт горожанина в период пандемии – одновременно предельно индивидуализированный и коллективный, совершенно рутинный и экстраординарный, – по мнению авторов проекта, нуждался в документации, изучении и описании. Музей Москвы уже во время московского локдауна начал собирать истории горожан и артефакты, которые они посчитали лучшим образом отражающими особенности их жизни при пандемии. Концепция и реализация этого проекта показывают, как современные городские музеи стремятся не только сохранить прошлое, но и работать с актуальными событиями; вовлекают горожан и пытаются говорить о сложных эмоциях городской жизни; декларируют свой интерес к обычному, типичному, а не уникальному и захватывающему.
805
См.: https://www.isolation.mosmuseum.ru/.