Хижина дяди Тома (другой перевод)

Бичер-Стоу Гарриет

— Умоляю тебя, замолчи! — прошептала Эмелина. — Вдруг он услышит?

— Если услышит, я так припугну их, что они все равно не решатся сюда подняться. Успокойся, мы можем шуметь сколько угодно. Это только полезно.

Наконец полуночная тишина окутала дом. Проклиная свою неудачу и придумывая самые ужасные способы мести, Легри улегся спать.

Глава XL

Жертва

Побег Эмелины и Касси привел Легри в величайшее раздражение. Как и можно было ожидать, вся сила его гнева обрушилась на беззащитную голову Тома. Когда Легри объявил рабам о побеге обеих

женщин, в глазах Тома блеснул огонек, руки его потянулись к небу. Все это видел Легри. Он заметил и то, что Том не присоединился к своре преследователей. Он хотел было принудить его, но, зная упорство Тома, когда дело касалось его убеждений, отказался от своего намерения. Он спешил, и не стоило сейчас вступать в борьбу с этим негром.

Таким образом, Том остался в поселке вместе с немногими другими невольниками.

После того как Легри, взбешенный и разочарованный, вернулся с безуспешной охоты, злоба, давно накапливавшаяся у него против Тома, превратилась в безумную ярость. Этот негр, не издевался ли он над ним? Издевался с первой же минуты, как Легри купил его! И не чувствовалась разве в нем какая-то скрытая сила, безмолвная, но обжигающая, как адское пламя?

— Я ненавижу его! — бормотал Легри, сидя на краю своей постели. — Я ненавижу его, а он принадлежит мне. Не могу я разве сделать с ним все, что захочу? Хотел бы я посмотреть, кто мне помешает!

Легри сжал кулаки, словно он держал в них какую-то вещь, которую хотел раздавить. Но Том был верный и честный слуга, и хотя Легри за это ненавидел его еще больше, но все же это соображение несколько сдерживало его.

На следующий день он решил созвать соседних плантаторов с собаками и ружьями, чтобы устроить в саваннах облаву и предпринять настоящую охоту по всем правилам. Если он добьется удачи — хорошо; если нет — он вызовет к себе Тома, и тогда… При одной мысли об этом он скрипел зубами и кровь закипала в его жилах. Тогда он сломит его или… У него мелькнула адская мысль, и он с радостью остановился на ней.

— Отлично, — сказала Касси, выглядывая в окошко. — Охота возобновляется!

Несколько всадников уже гарцевали у крыльца, и какие-то чужие псы рвались на привязи. Они лаяли и грызлись между собой.

Двое из этих людей были надсмотрщиками с соседних плантаций. Остальные были приятели и собутыльники Легри по городским тавернам. Они присоединились к охоте в качестве любителей. Трудно вообразить более отвратительную банду. Водка лилась рекой. Легри угощал и рабов, прибывших с соседних плантаций. Таков был обычай: охота на беглых рабов превращалась в праздник для негров, участвующих в преследовании.

Касси прислушалась, прижавшись к оконцу. Свежий утренний ветерок доносил до нее разговоры охотников. Услышав, как они распределяют участки охоты, спорят о достоинствах своих собак, решают, когда следует стрелять, и заранее смакуют, как они расправятся с каждой из беглянок в отдельности, Касси откинулась назад, сжав руки и подняв глаза к небу.

— О господи! — воскликнула она. — Что совершили мы такого, чтобы с нами так обращались!

В голосе ее прозвучало страшное волнение.

— Если б не ты, дитя мое, — продолжала она, повернувшись к Эмелине, — я вышла

бы к ним и была бы благодарна тому, кто пристрелил бы меня. К чему мне свобода? Разве вернет она мне моих детей? Сделает меня снова такой, какой я была?

Молодую девушку с ее детской непосредственностью испугало мрачное отчаяние Касси. Она робко взглянула на нее и с нежной лаской сжала ее руку.

— Бедная Касси! — прошептала она. — Отгони от себя такие мысли. Кто знает, если ты вернешь себе свободу, быть может, тебе удастся найти и дочь. Я, во всяком случае, всегда буду тебе дочерью. Я знаю, увы, что мне уже никогда не придется встретиться с моей несчастной матерью… Я буду любить тебя, Касси, даже если ты не станешь меня любить.

Эта тихая девичья нежность смягчила ожесточившееся сердце Касси. Она уселась возле Эмелины и, обняв ее за плечи, стала гладить ее блестящие темные волосы.

— О Лина, девочка моя, — говорила Касси, — я ощущала голод вместе с моими детьми, я вместе с ними терпела жажду, и глаза мои от слез утратили свой блеск. Вот здесь, здесь… — добавила она, ударяя себя в грудь, — стало пусто, совсем пусто. Одно лишь отчаяние живет в моей груди. О, если бы я могла найти моих детей, тогда растаял бы лед, который давит на мое сердце…

— Нужно надеяться, — прошептала Эмелина. — Нужно надеяться, Касси…

Охота длилась долго и была полна оживления, но результатов все же не дала.

Касси из своего убежища с насмешливым торжеством глядела на Легри, который вечером соскочил с лошади, усталый и раздосадованный.

— А теперь, Квимбо, — приказал он, во всю длину растянувшись в гостиной на диване, — иди и приведи сюда этого Тома. Да поскорей! Старый пес все знает. Я выколочу тайну из его черной шкуры.

Сэмбо и Квимбо терпеть не могли друг друга. Сходились они только в своей общей ненависти к Тому. Легри вначале объявил им, что купил Тома с целью сделать из него старшего надсмотрщика; отсюда и родилась их вражда к нему. Эта враждебность еще усилилась, как только они заметили, что Том впал в немилость. У таких хитрых и вероломных людей, какими стали они, это вполне естественно. Поэтому понятно, с какой охотой Квимбо выполнил приказание Саймона.

В душе Тома, когда он узнал, что его зовет Легри, мелькнуло предчувствие. Ему был известен план беглянок, он знал также, где они сейчас находятся. Ему знаком был страшный нрав человека, с которым ему предстояло вступить в борьбу. Знал он и то, какой неограниченной властью над ним обладал его противник. Но он твердо решил, что у него хватит силы умереть и он не предаст несчастных и слабых.

Опустив на землю корзину, он без сопротивления отдался в грубые руки Квимбо.

— Так, так! — приговаривал черный гигант, волоча его за собой. — Попадет же тебе! Хозяин у тебя в долгу, все припомнит! Научит тебя, как помогать хозяйским неграм удирать от него!

Ни одно из этих жестоких слов не коснулось слуха Тома. Он шел вслед за Квимбо, и мимо проносились деревья, кусты, хижины рабов, они скользили перед глазами, как затянутый туманом ландшафт мимо быстро мчащегося экипажа. Сердце его билось сильнее обычного. Он понимал, что приближается роковой час.