Хижина дяди Тома (другой перевод)
Шрифт:
— Нет, нет! — сказал Том, хватая ее руки. — Ничего, кроме беды, не получится из этого. Нельзя проливать кровь! Не берите на себя такой грех!
Ласковый голос Тома, слезы, сверкавшие в его глазах словно утренняя роса, успокаивали истерзанную душу несчастной женщины. Том почувствовал, как слабеют ее судорожно сжатые руки.
— Ведь я говорила тебе, Том, — тихо сказала она, — что меня преследуют злые мысли…
— Бедная женщина! — с волнением произнес Том, глядя на нее. — А что, если бы вам попробовать бежать отсюда вместе с Эмелиной? Если бы вам удалось это сделать, не совершив убийства? Только так…
— А ты, дядя Том, пойдешь ли ты с нами?
— Нет. Было время, когда я готов был сделать это. Но я не имею права оставить этих несчастных. Я останусь с ними до конца. Вы — другое дело. Слишком страшен для вас здесь соблазн… Вы можете не устоять, для вас лучше уйти… если только это возможно.
— Не знаю я отсюда иного пути, кроме как в могилу! Нет такого живого существа на земле или в воде, которое не имело бы приюта: змея, аллигатор, и те имеют место, где могут спокойно уснуть. Для нас одних нет ни норы, ни берлоги. Там, в самой гуще болотных кустарников, собаки разыщут нас… Все, все против нас, даже животные! Куда мне идти?
Том не находил слов для ответа.
— Попытайтесь… — прошептал он наконец. — А я мысленно буду с вами и всем сердцем буду желать успеха…
Касси долгими часами обдумывала всевозможные планы побега и отбрасывала их один за другим, как неосуществимые. А теперь вдруг в мозгу ее возникла мысль, такая простая и осуществимая, что в душе сразу ожила надежда.
— Я попробую, дядя Том, — сказала она.
— Верю, что вас ждет удача, — проговорил Том.
Глава XXXIX
Стратегический план
Чердак в доме Сэймона Легри был, как и большинство чердаков, обширен, пуст, затянут паутиной, запылен и служил складом для всякого хлама. Богатая семья, занимавшая этот дом во времена своего благоденствия, привезла с собой много роскошной мебели. Часть мебели потом увезли, а то, что осталось, забытое и заброшенное, покрывалось плесенью в комнатах или валялось на чердаке, где стояли и два огромных ящика. Сквозь мутное и грязное стекло единственного оконца на чердак еле проникал скудный свет, вырывавший из мрака кресла с высокими спинками и запыленные столы, имевшие когда-то более подходящее назначение.
Чердак невольно вызывал мысли о злых духах и призраках. С ним были связаны и легенды, еще усиливавшие суеверный страх негров.
Несколько лет тому назад на этом чердаке была заперта негритянка, попавшая в немилость к Легри. Она пробыла там несколько недель. Что там произошло? Мы не сумеем этого сказать. Но однажды оттуда вынесли труп этой несчастной и поспешно зарыли в яму. С тех пор стали говорить, что на чердаке слышатся брань, проклятья вперемежку с тяжкими стонами и жалобами.
Слухи эти дошли до Легри. Он рассвирепел, пришел в бешенство и поклялся, что первый же, кто осмелится
Понемногу и лестница, ведущая на чердак, и даже вестибюль, откуда поднималась эта лестница, были всеми заброшены, а о легенде с течением времени забыли.
У Касси возникла мысль воспользоваться этим суеверным страхом и заставить его послужить ее целям.
Комната Касси была расположена под самым чердаком.
В один прекрасный день, не спросив разрешения у Легри, она заставила перенести всю свою мебель и вещи в другую комнату, находившуюся в противоположном конце дома. Негры, занятые переноской, громко разговаривали и шумели. В это время домой вернулся Легри.
— В чем дело, Касси? Что случилось? — спросил он. — Откуда дует ветер?
— Перебираюсь в другую комнату, — сухо ответила Касси.
— Почему, разреши узнать?
— Мне так нравится.
— Черт тебя дери! Я спрашиваю: почему?
— Господи, хочу хоть иногда иметь возможность вздремнуть!
— Вздремнуть? А кто тебе мешает?
— Я готова сказать вам, если вы согласны слушать.
— Говори, дрянь!
— Я знаю, конечно, что вас это не испугало бы… Рыдания какие-то, удары, кто-то падает, катается по полу чердака… И так добрую половину ночи… От полуночи до утра.
— Люди на чердаке? — воскликнул Легри, делано смеясь. — Что же это за люди, Касси?
Касси пристально взглянула на него и ответила тоном, от которого мурашки пробежали по его телу:
— В самом деле, Сэймон, вы спрашиваете, что это за люди? Вы! Вы лучше всех могли бы ответить, какие это люди. Или, может быть, вы не знаете?
Легри выругался и замахнулся на нее хлыстом. Но Касси быстро вошла в свою комнату и заперлась на ключ.
— Переночуйте разок в той комнате, — крикнула она из-за двери. — Тогда сами увидите! Советую вам попробовать!
Легри шумел, ругался. Затем, несколько овладев собой, отправился в гостиную.
Касси поняла, что стрела попала в цель, и с этого дня не переставала поддерживать суеверный ужас своего мучителя.
Она засунула в щель на крыше отбитое горлышко бутылки. При самом легком дуновении ветра эта стеклянная трубка издавала звук, похожий на жалостный стон, а если ветер крепчал, то сверху доносилось подобие рыданий.
Случалось, что и негры слышали эти страшные звуки, и тогда вновь воскресала память о забытой легенде. Постепенно какой-то таинственный ужас овладел жителями дома. В присутствии Легри никто не осмеливался заикнуться о происходящем, но атмосфера непреодолимого страха захватила и его.
Однажды Легри сидел в старой гостиной у камина. Догорающие дрова бросали колеблющийся свет на окружающие предметы. Это была одна из тех ночей, когда буря и ветер наполняют старые, разрушающиеся здания целым полчищем самых разнообразных звуков. Трещали оконные рамы, хлопали ставни, ветер выл и стонал, обрушиваясь в трубу камина, он выкидывал в комнату золу и дым, словно в топке забавлялся целый сонм чертенят.
Легри сначала занимался счетами, затем прочел газету. Касси сидела в углу, мрачно глядя на огонь.