Хладнокровное чудовище
Шрифт:
Вернувшись наконец к своим, Вальдер с удовольствием убедился, как развернули и остановили обозы, очерчивая линию лагеря, успели расседлать и накормить лошадей, зачистили место под костры.
Тихо перекрикивались солдаты. Под руководством Гаррета и ещё пары сержантов быстро и ловко растягивали походные шатры, хоть и не переставали переругиваться.
— Поднимай! Выше, кому говорю! А ну держи, а то я те щас…
— Да ты сам держи, а ну, клянусь богам, наваляю! Что б у тебя руки отсохли!
— Едрёна вошь! — раздался чей-то громкий вопль, когда что-то хрустнуло.
— А ну,
Лагерь ставили на время, не штабной, на несколько месяцев, а по расчетам недели на две-три. Но всё равно усилили несущие опоры, а в шатёр для капитана притащили пару сундуков и большой походный стол.
Потянуло дымом, солнце скрылось за вершинами города. Далеко гудел гонг. Часть императорской армии находилась в Сеттеръянге, продолжая контролировать священный город. По словам майора де Варрена там сейчас тихо и только где-то бродят отряды мятежников. Сколько их в самом деле? Могут ли они захватить город? Есть ли в их рядах маги стихий и хорошее вооружение?
Предстоит выяснить совсем скоро.
Вальдер вдыхал прохладу вечера и не торопился скрыться под навесом. Наоборот, уселся на большой камень у костра под первыми проступившими звёздами, взял жестяную чашку и подставил под флягу с крепким грогом, которую протянул рядовой Андре. Пиратский напиток, однако в походах заходил на ура.
Темнело. От запаха подпаленного на огне мяса приятно свело желудок, и во рту скопилась слюна — на корабле кормят как всегда паршиво. Хотелось растянуться на грубо сколоченной постели, но прежде насладиться минутным покоем и предвкушением.
Вальдер усмехнулся тому, как остро чувствует себя живым именно здесь — далеко от городов и пафоса императорских дворцов, званых вечеров с вычурными выражениями, бесконечных бумаг и рапортов. Чистая, злая энергия бежала по венам от предвкушения сражений и силы, объединяющей его солдат в единый мощный кулак.
— Командир… Так каков план?
В круг рядом уселись Гаррет, Андре и еще двое сержантов, командующих отделениями с лучшими разведчиками. Взгляды их были тверды и уверены: они все прошли с Вальдером уже не один год, и теперь, когда магов призвал к себе сам император, чувствовали особую гордость за командира, получившего заслуженное признание.
— Теперь, кажется, задача прям для нас, — хмыкнул Вальдер, вытянув вперёд ноги и оперевшись на нагретом солнцем камне на ладони. — Император не желает гражданской войны. Надо отыскать мятежников, что еще бродят где-то здесь, — он окинул взглядом пустынный, на первый взгляд, пейзаж. — И приструнить всех, кто хочет ему противостоять.
— Да где ж им здесь прятаться, а? — почесал затылок Дави, чей бритый висок блестел в свете костра, словно начищенный медяк. Его повышение из рядового разведчика произошло стремительно, когда и он признал в себе слабый, но всё же магический дар. — Тишина да покой. А они точно весь город держат?
Вальдер насмешливо цокнул.
— Дарханы просили помощи с запада. Что ж, помощь в нашем лице прибыла. Прочешем эту степь и выясним, насколько майор боится или не зря.
— Брать пленных-то али как? — уточнил Андре, потянувшись к мечу, чтобы его наточить — хотя на экипировку и вооружение
Император понимал, что именно армия сейчас помогла ему взойти на трон и захватить близлежащие страны, и именно армия будет держать всех в железных рукавицах.
Андре провел обухом короткого ножа по лезвию, оттачивая острие. Он был парень дерзкий и резкий, зато успешно мог притворяться деревенским увальнем, когда того требовала задача. Но Вальдер знал, как быстро тот мог перемениться в лице и как стремительно напасть. Андре был из тех, кто вместе с ним прошёл и Юг — и теперь Вальдер чувствовал, как их всех сплотила та общая тайна, которую они постигли на Корсакийских островах.
У него там был свой урок, но как будто каждый, кто вместе с ним прикоснулся к южным землям, впитал от чёрной земли и гари пожара свою мудрость — это чувствовалось между строк, в многозначительном молчании после, в котором почтение перед чужими традициями смешалось с уважением к небывалому отпору и отчаянности южан. Несмотря на все издёвки над смуглолицыми и смешки между собой, парни явственно притихли с тех пор, как Вальдер принял решение оставить плантацию и не эскалировать конфликт до нового кровопролития.
С одной стороны их опытный взвод разведчиков запросто мог бы навести там жёсткий порядок, отыскать всех взявших в руки оружие южан, с их вилами и мачете, и показательно развесить на их огромных эвкалиптах и устроить такой террор, который на Корсакийских ещё не видели. Вместе с зачинщиком Рианом, который теперь их правитель.
Но с другой… глаза Ясмин напротив с этим взглядом ударили под дых. Она, сначала так яростно дающая отпор, а потом так отчаянно гибнущая в его руках, и при этом воскресшая заново — когда убила в себе его часть.
Вальдер потянулся за кружкой, снова хлебнул грога и всмотрелся в грубые очертания скал, точно нарисованных графитом на фоне неба. Сколько ещё раз он будет видеть перед собой эти проклятые чёрные глаза — хуже ножа режущие сердце?!
Пора вернуть себе прежний контроль. Пальцы сжались на кружке так, что медное покрытие погнулось. Гаррет глянул на Вальдера исподлобья, только один вмиг прочитавший то, что на душе у командира.
Костёр подсвечивал снизу пляшущими отблесками обычно открытое и простое, располагающее к душевным разговорам лицо Гаррета, делая спокойный взгляд напарника напряженным и вызывающим. Знает, что его командир ходит по грани и жаждет мести. Они некоторое время молча переглядывались, пока Гаррет, до этого сворачивающий самокрутку, не протянул ему эту запаленную сигару с лучшим табаком, что ещё остался с островов, и Вальдер кивнул.
— Пленных не брать. Приказа не было, — ответил он наконец, подавшись вперёд к согнутым в коленях ногам и затягиваясь, чтобы потом стряхнуть быстро осыпающийся пепел. — Каждый маг-отступник — серьёзный враг. И если они готовы противостоять воле богов, боги же их и покарают.
Дарханы у него жалости не вызывали. Не после Айдан и покушения на императора. Их методы обучения через боль и испытания, их издёвки и снобизм, подкрепленный только тем, какие они особенные и сколько столетий были в опале, не вызывали сочувствия.