Холодная весна
Шрифт:
— Итак, госпожа… Ты получила письмо мачехи?
— Да, господин.
В его зеленых глазах, пристально смотревших на нее, читался холодный расчет. Этот взгляд заставил Арлетту невольно содрогнуться и пробудил в ней ощущение, что кто-то другой совсем недавно точно так же смотрел на нее. Да, конечно, это взгляд Гвионна Леклерка! Смятенным рассудком она понимала, что это всего лишь случайное сходство, не более. К тому же Гвионн никогда не смотрел на Арлетту так строго. И тем не менее сходство казалось ей поразительным.
Граф Этьен и оруженосец из Бретани были очень похожи и телосложением, и комплекцией. Они не были
— Прочла ли ты письмо? — спросил граф.
— Да, прочла.
— В таком случае ты понимаешь, что наш брачный договор более не имеет силы, не так ли?
Внутри нее все сжалось. Как он груб и прямолинеен…
— Как это не имеет силы, господин?
— Очень просто. — Граф Этьен постучал носком своего лакированного сапога, доходящего ему до колена, по козлам. — Я никогда не свяжу свою жизнь узами брака с девкой-бесприданницей, чей отец, к тому же, обвиняется в государственной измене, измене своему сеньору.
Арлетта, опустив глаза, смотрела на тростник, которым был застлан пол; ее разум отказывался принять то, что сказал граф. Кто-то закапал стебли свечным воском, и она, рассматривая восковые натеки, пыталась собраться с мыслями.
Всю жизнь, почти от самого рождения, ее готовили к браку с этим человеком. Она его не выбирала, но привыкла к мысли о нем и по-своему желала его. Ее отец мог заболеть и впасть во временную немилость, но почему она должна была платить за его позор собственным бесчестием? Она — Арлетта де Ронсье, чьим сокровенным желанием уже много лет было стать графиней Фавелл, так оно и должно статься. Она стремилась к этому. Граф не мог просто взять ее и выбросить, как швыряют псам отрезанный ломоть хлеба. Он подписал контракт с ее отцом, и если тот не мог сейчас контролировать неуклонное его соблюдение, это становилось ее задачей. Это было ее право. Право и долг.
Арлетта подняла глаза и всмотрелась в лицо старого графа. Его щеки обвисли, надвигающаяся старость избороздила его лоб глубокими морщинами, а выражение глаз было твердокаменным, неумолимым. Это был человек, который, как и ее отец, привык считать любое свое слово законом и не допускал и мысли о том, что кто-то мог ему перечить. Но ей, если она хочет выполнить роль, к которой ее готовил отец, придется сказать графу то, что окажется ему совсем не по вкусу.
Гнев ей не поможет. Если она закатит истерику, граф ее только возненавидит — зачем в таком случае выходить замуж? Она и думать не хотела об этом. Нет, нужно действовать
— Но, господин, вы уже взяли часть моего приданого, — сказала она.
— Можешь забрать ее назад, — последовал грубый ответ. — Используй ее в качестве вступительного пожертвования в какой-нибудь монастырь, где тебе придется молиться за спасение души изменника, ибо кто же теперь тебя возьмет? Наш контракт расторгнут.
«Похоже, взывать к его совести бесполезно», — подумала она.
— Но вы не можете так просто взять и нарушить данное вами слово.
— Не могу? Не будь такой наивной дурой. В условиях контракта оговорено, какие земли перейдут мне после свадьбы. Как наследница этих земель, ты подходила мне в качестве невесты и жены. А бесприданница, чей отец, вдобавок, обвинен в измене, никому не нужна!
— Не нужна? — Арлетта чувствовала, как внутри нее поднимается волна гнева, но она еще пыталась обуздать это чувство.
— Ну да. Контракт был основан на землях, которые ты бы мне принесла. Но теперь, когда твой отец под стражей, нет никакой уверенности, что я получу земли де Ронсье. Я утверждаю, что контракт потерял силу.
Арлетта выдавила из себя улыбку.
— Господин мой, я уверена, что вы допускаете ошибку. Мой отец, как я поняла, находится под обвинением, но ничего еще не доказано. Я уверена, что он будет оправдан и восстановлен в правах владельца замка Хуэльгастель.
— По словам твоей мачехи, твой отец не встает с ложа, — бросил граф сердито. Потом тон его смягчился и выражение лица стало почти обычным. — Твой отец калека. Прими этот подарок Господа Бога с надлежащим смирением, дочка. Это лучшее, что остается сделать христианке. И не надейся на что либо иное: я на тебе не женюсь.
Спиной Арлетта ощутила холодок — словно кто-то приоткрыл дверь. Она не обернулась, чтобы посмотреть в ту сторону и, гордо подняв подбородок, спросила:
— А как же наследник, который вам так нужен, господин граф? Чтобы сговориться о другом брачном контракте, потребуется время. Сколько вам еще осталось жить, господин граф?
Зеленые глаза — почти как у Леклерка — вспыхнули.
— Ты забываешься, дура!
— Нет. Я рассуждаю практически. И я не так глупа, как вы, может быть, обо мне думаете, господин.
Граф Этьен выпрямился в полный рост.
— Можешь делать и говорить что угодно, красавица, но свадьбы между нами не будет. Ты мне не нужна. Даю тебе день, чтобы упаковать пожитки, и отправляйся домой, в Бретань.
— Я не уеду!
— Уедешь.
Лицо графа потемнело, совсем как лицо ее собственного отца, когда тот был в гневе. Сердце Арлетты заколотилось.
— Нет, не уеду! — она твердо стояла на своем. С детства она привыкла спокойно смотреть в глаза разъяренному мужчине. — Сомневаюсь, что вы сумеете меня заставить. Много лет тому назад мой отец с обоюдного согласия подписал с вами контракт, скрепив его клятвой перед Господом, а это не шутка. И вы тоже поклялись. Он готовил меня стать вашей женой. Я уехала из дому и прибыла сюда в полном здравии. Я чиста как снег, и не хочу, чтобы меня вышвырнули из Орлиной Крепости, словно паршивую собачонку! Моего отца оклеветали! И я стану вашей женой! Я стану графиней Фавелл! Контракт был составлен как положено, с соблюдением всех законов, и, да поможет мне небо, я заставлю вас соблюдать его!