Homo sensum (человек смыслопорождающий)

Морозов Станислав

Выготский принимает этот методологический принцип и использует его в дальнейшем при построении функциональной структуры значения. Значение при этом трактуется им как переход (развитие) от мысли к слову, или от смысла к значению, или от житейского понятия к понятию научному.

Ход построения (а затем – интерпретации) функциональной структуры затрудняется влиянием сложного соотношения структурного и процессуального аспектов исследования. Л.С.Выготский указывал, что «анализ вещи следует противопоставить анализу процесса» (Выготский, 1983а, с. 95), что только анализ процесса может преодолеть господствовавшую в старой психологии «логику твердых тел», в соответствии с которой «психический процесс изучался и анализировался, по выражению К.Коффки, прежде всего как мозаика из твердых и неизменных частей» (там же). Однако, следует подчеркнуть, что «логика твердых

тел» не может быть выброшена из психологии. Наоборот, необходимо совмещение двух планов психологического исследования. Первый план затрагивает онтологию объекта психологического анализа. Психика как процесс фактически нерасчленима на составные части, целостна, недифференцирована. Поэтому мы можем описать процесс психического отражения как смену состояний целостной системы, учитывая при этом, что «состояние – это философская категория, отражающая специфическую форму реализации бытия, фиксирующая момент устойчивости в изменении, развитии, движении материальных объектов в некоторый данный момент времени при определенных условиях» (Симанов, 1982, с. 60).

Однако, описание психической деятельности через категорию «состояние» не дает возможности понять закономерности смены этих состояний. Процесс психического отражения в данном случае рассматривается как нерасчлененное, недифференцированное и потому непосредственное образование, как простое начало. Чтобы сделать исследуемый процесс понятным, объяснить его, мы должны дополнить исследование вторым из упомянутых планов – планом структурного анализа, или, говоря словами А.Бергсона, «освободить его от времени».

Хотя структурное описание является непременным условием построения предмета исследования, [13] оно – по самой своей сути – вносит неизбежные искажения в процесс его познания. В то же время, поскольку предмет психологического исследования целостен, целостным является и его структурное описание. По словам А.Ф.Лосева, «структура есть прежде всего цельность, однако цельность раздельна внутри себя самой, так что, рассматривая все, что содержится в этой цельности, я никак не забываю о самой этой цельности. Цельность рассматривается мною в свете составляющих ее элементов, а элементы цельности рассматриваются мною в свете этой цельности. Это и есть единораздельная цельность, то есть структура» (Лосев, 1976, с. 115). Естественным следствием существования такой единораздельной цельности является необходимость выделения не только ее элементов, но и закона, принципа связи этих элементов, [14] образующих систему в рамках данного целого. Иными словами, необходимо произвести выделение интегрального, системного качества, которое является «исходным, базовым признаком системы» (Кузьмин, 1980б, с. 257).

13

«Без структуры нет никакой раздельности. А если в предмете нет никакой раздельности, то это значит только то, что мы не можем приписать ему никаких свойств. Ведь всякое свойство предмета уже вносит в него какую-то раздельность» (Лосев, 1983, с. 17).

14

По определению В.И.Свидерского, «структура принимается нами как закон, принцип связи элементов в рамках данного целого» (Свидерский, 1983, с. 60).

Следствием дихотомии процессуальности психической деятельности и структурности ее описания выступает тот факт, что в качестве структурных элементов системы описываются не только ее «части», но и само интегральное качество, которое приобретает форму интегрального элемента системы. Классическим примером интегрального элемента может служить понятие «Gestaltqualitat» М.Вертгеймера: «Если мелодия состоит из шести тонов, и я повторяю ее, в то время как она исполняется в другой тональности, и она все же узнается, что вообще остается? Эти шесть элементов являются сначала некоторой суммой, но наряду с этими шестью элементами предполагается седьмой, это Gestaltqualitat – качество формы. Седьмой элемент и есть тот, который делает возможным узнавание мелодии» (Вертгеймер, 1980, с. 88).

Следует подчеркнуть, что интегральный элемент не обязательно должен рассматриваться автором теории в виде отдельного, неподвижного «блока». Важно другое: то, что такой элемент приобретает особое понятийное выражение в категориальной структуре конкретной теории. Например, в концепции

В.Вундта связи между элементами сознания – ощущениями и простыми чувствованиями – подчиняются ассоциативным законам. В то же время, Вундт указывает, что предшествующий ассоцианизм, сводя «совокупность психических процессов… на низшие и, как полагают, более простые формы интеллектуальных процессов», оказался «недостаточным даже для полного истолкования одних только интеллектуальных процессов» (Вундт, 1897, с. 8). В связи с этим, В.Вундт вводит понятие «апперцепция», обозначающее некий имманентно присущий сознанию процесс, интегрирующий отдельные ассоциативно связанные элементы в более сложные апперцепционные сочетания, существенные особенности которых «не могут быть сведены на ассоциационные процессы, хотя в основе апперцепционных сочетаний и лежат ассоциации» (там же, с. 168).

Интерпретация структурности в психологии крайне неоднозначна, хотя бы в силу того сегодня общепризнанного положения, что предмет психологического анализа не может быть подвергнут непосредственному изучению. Поэтому структурное описание в психологии отражает представление о данном психическом процессе, сложившееся у исследователя. Адекватность этого описания может быть достигнута только при дополнении его процессуальными характеристиками психического.

Структурный подход довольно широко представлен в психологии. В.Вундт (1897) пытался отыскать элементы психического, дабы познать структуру сознания. Гештальтисты (см.: Келер, 1930; Дункер, 1965а, б) говорили о процессе понимания как о «переструктурировании». Ж.Пиаже (1956; 1968) считал, что процесс психического развития есть достижение уровня сформированности логических структур. В когнитивной психологии возникло неисчислимое количество по существу структурных моделей – будь то блоковые модели кратковременной памяти или сетевые модели семантических процессов переработки информации человеком. Разумеется, разные авторы по-разному трактуют понятие структурности. Однако, следует подчеркнуть, что анализ структуры психики не является прихотью того или иного автора. Она служит проявлением специфики психического отражения.

Психическое отражение по самой своей природе носит специфический характер. Эта специфичность проявляется в процессуальности отражения человеком объективной реальности. Процессуальность психического отражения вступает в конфликт со структурностью бытия человека, следствием чего является предметность сознания человека, т. е. обязательное соотнесение идеальных образов, представлений, понятий с материальными объектами и явлениями. Другим следствием конфликта между процессуальностью отражения и структурированностью бытия человека является невозможность описания и интерпретации функционирования психического посредством каких-либо иных категорий и терминов, кроме категорий и терминов, выявленных и принятых для обозначения объектов материального мира.

Если в науках, занимающихся исследованием объективной реальности, структурное описание выражается в установлении связей и отношений между частями системы, то по отношению к недифференцированному объекту психологического анализа бессмысленным звучит требование установления соотношения между его частями. Фактически структурное описание в психологии является следствием соотнесения идеальных образов, представлений, понятий исследователя с материальными объектами и явлениями. Результатом такого соотнесения являются описания и интерпретации функционирования психики по образцу описания явлений материального мира.

Иллюстрацией сказанного может служить определение мотива посредством понятия «предмет деятельности» в теории А.Н.Леонтьева. Являясь, по существу, «абстракцией, причем абстракцией довольно высокого порядка, т. е. таким утверждением, от которого предстоит еще длительный путь теоретического „восхождения“ к конкретному» (Василюк, 1984, с. 82–83), – категория «мотив» часто трактуется как нечто внешнее по отношению к деятельности, поскольку «предмет по понятию нечто внешнее, нечто перед субъектом находящееся, предстоящее» (там же, с. 81).

В качестве другого примера соотнесения понятий с внешней по отношению к предмету исследования реальностью можно привести аналогию между знаком и орудием, о которой говорил Л.С.Выготский в контексте своей теории развития высших психических функций. Правда, как подчеркивает Выготский, эта аналогия ограничивается лишь «одним определенным отношением» (Выготский, 1983а, с. 87). Но в этом отношении – в своей инструментальной функции – знак оказывается направленным на поведение, которое выступает как нечто внешнее по отношению к знаку, как объект действия.