Homo sensum (человек смыслопорождающий)
Шрифт:
Перед нами возникает проблема: мы должны развести бихевиористское толкование понятия «поведение» и его толкование в теории Выготского. Поведение у Выготского – это внечувственная органическая система, данная субъекту в его превращенной форме – в сознании. Нужен новый термин. Его нет у Выготского. Но он нужен. Может быть, «осознанное поведение». Может быть, «одухотворенное поведение». Может быть, «деятельность». В контексте данной книги у нас нет возможности и не представляется необходимым вдаваться в терминологические проблемы. Главное – зафиксировать факт содержательного различия двух подходов к изучению поведения.
Нужно изучать поведение и рефлексию, чтобы изучить сознание
Марксисты в области науки игнорируют самим же марксизмом постулируемую относительность первичности материи по отношению к сознанию, и вместо исторической первичности материи
Поскольку формальная интерпретация материалистического подхода к соотношению материального и идеального требует установления между тем и другим абсолютного отношения «первичное-вторичное», то в качестве первичного принимается именно то, что предлагает само сознание: в одних случаях таким первичным называется мозг человека (или высшая нервная деятельность), в других – поведение. Но и в первом, и во втором случае сознание не может не выступать в качестве субстанции, рядоположной материи. Таким образом, вульгарный материализм, по формы отмежевываясь от идеалистических (и дуалистических) концепций, по содержанию смыкается с этими теориями в представлении сознания как субстанции.
Итак, сложность исследования психики заключается именно в неуловимости самого этого феномена. Любое явление, наблюдаемое исследователем, не может быть обозначено как наблюдение явлений сознания. Сознание в принципе не имеет своей феноменологии, поскольку не имеет своего, не зависимого от органической системы, бытия. В отличие, скажем, от физики или биологии, где изучаются реальные, т. е. существующие вне субъекта наблюдения, объекты, – в отличие от подобных естественных наук, предмет психологии принципиально ненаблюдаем и любое его описание непременно является следствием априорно принимаемых теоретических постулатов, является каузально-динамическим. Иными словами, мы не можем произвести непосредственное описание предмета психологии, но можем этот предмет объяснить.
Для того, чтобы анализ психики был осуществлен, требуется выйти за пределы описания в терминах материального субстрата и оперировать исключительно категориями, обозначающими оторванные от материи свойства субстрата. Но этот закономерный и очевидный прием часто приводит к противопоставлению материального и идеального. Чтобы не впасть в ошибку такого противопоставления, необходимо в ходе психологического анализа систематически производить сопоставление двух относительно независимых видов бытия. Данное сопоставление – все равно, выражено ли оно эксплицитно или осуществляется только в сознании исследователя – препятствует абсолютизации психики как субстанции.
В то же время, выражая свое понимание проблемы сознания в ранних статьях, посвященных критике поведенческой психологии Выготский утверждает, что «сознания… как особого способа бытия не оказывается» (Выготский, 1982а, с. 98). Данное толкование направлено против субстанциализации сознания, осуществлявшейся как традиционной психологией, так и бихевиоризмом. Противопоставление материи и сознания, утверждает Выготский, есть результат смешения гносеологического и онтологического аспектов проблемы: «В гносеологии кажимость есть, и утверждать о ней, что она есть бытие, – ложь. В онтологии кажимости нет вовсе. Или психические феномены существуют, тогда они материальны и объективны, или их нет – тогда их нет и изучать их нельзя. Невозможна никакая наука только о субъективном, о кажимости, о призраках, о том, чего нет… Нельзя сказать: в мире существуют реальные и нереальные вещи – нереальное не существует» (там же, с. 415). Выготский предлагает однозначное решение этой дилеммы: «Субъективное есть кажущееся, а потому его нет» (там же),
Что же это такое: часть природы, которой нет и о которой невозможна никакая наука? Можно ли дать ответ на этот парадоксальный вопрос? Можно, если вспомнить одно слово, которое есть у Выготского, но которое выпало из нашего вопроса. Это – слово «только». «Только» о субъективном наука невозможна. Ведь «сознания… как особого способа бытия не оказывается» (там же, с. 98). «Особого»! А какой же способ бытия есть сознание? Где его искать, это самое «неособое» бытие?
Отвечая на этот вопрос, Выготский обращается к той «естественнонаучной парадигме», на фоне которой разворачивалась его научная деятельность, вычерпывает из нее концепции, релевантные его теории, и анализирует их, отбирая верные (по крайней мере, с точки зрения самого Выготского)
С точки зрения Л.С.Выготского, исследование сознания должно заключаться в следующем. Существуют, с одной стороны, мир вещей и, с другой стороны, материальный субстрат сознания. Итогом их взаимодействия является сознание. Сравнивая сознание с зеркальным отражением вещей, Выготский пишет: «Если мы будем знать вещь и законы отражения света, мы всегда объясним, предскажем, по своей воле вызовем, изменим призрак… То же и в психологии… Загадка психики решится… не путем изучения призраков, а путем изучения двух рядов объективных процессов, из взаимодействия которых возникают призраки как кажущиеся отражения одного в другом» (там же, с. 416).
В итоге единица психологического анализа выходит за пределы представления предмета исследования как отграниченной области бытия. Такое представление, выражаемое посредством введения первичной абстракции, на уровне логического начала претерпевает превращение, итогом которого является представление предмета как образования, включающего в свое содержание те образования, которые первоначально считаются внешними по отношению к предмету исследования.
Таким образом, в ходе построения теории предмет исследования утрачивает свою эмпирическую (в сенсуалистском толковании) очевидную «онтологическую» отграниченность. В этой связи можно привести высказывание А.Бергсона: «Есть только одно средство опровергнуть материализм, а именно: установить, что материя абсолютно такова, какою она кажется. Этим из материи исключалась бы всякая виртуальность, всякая сокрытая сила, а явления духа получили бы независимую реальность» (Бергсон, 1911, с. 65). Очевидно, не случайно А.Н.Леонтьев, проводивший исследование опосредованного запоминания под непосредственным руководством Л.С.Выготского, приводит это высказывание на страницах своей книги (см.: Леонтьев, 1931, с. 20) со следующим комментарием: «Говоря о научной несостоятельности чистой эмпирики, мы конечно меньше всего имеем в виду отказ от эмпирического метода и переход к построению и внесению в психологию „сверху“ априорных конструкций. Мы хотим лишь выразить ту мысль, что „познание, желающее брать вещи так, как они есть, впадает в противоречие с самим собой“, и что эмпирия не может не быть проникнута и обусловлена теорией, но сама эта теория в свою очередь порождается из эмпирии, из объективных фактов» (Леонтьев, 1931, с. 29). Для нас это означает, что предмет не «утрачивает» свою реальную связь с «онтологией», а, наоборот, «онтология» предмета получает неполное толкование в теоретической системе. Это – указание на необходимость изменения представлений о предметной области исследования. В результате происходит введение новой единицы психологического анализа в форме первичной абстракции, что знаменует собой начало построения новой психологической теории.
В пределах гносеологического исследования мир выступает как нечто внешнее по отношению к сознанию. Сознание выступает здесь как средство жизнедеятельности субъекта. Именно к этому случаю можно отнести слова Л.С.Выготского: «Психика построена по типу инструмента, который выбирает, изолирует отдельные черты явлений: глаз, который видел бы все, именно поэтому не видел бы ничего, сознание, которое сознавало бы все, ничего бы не сознавало, и самосознание, если сознавало все, не сознавало бы ничего. Наш опыт заключен между двумя порогами, мы видим лишь маленький отрезок мира; наши чувства дают нам мир в выдержках, извлечениях, важных для нас. Внутри порогов они опять отмечают не все многообразие применений, а переводят их опять через новые пороги. Сознание как бы прыжками следует за природой, с пропусками, пробелами. Психика выбирает устойчивые точки действительности среди всеобщего движения. Она есть островки безопасности в гераклитовом потоке» (Выготский, 1982а, с. 347). Однако за пределами гносеологического исследования мы должны рассматривать сознание как одну из форм развития мира. Тогда сознание теряет свою абсолютную противопоставленность бытию, рассматривается как часть бытия и, таким образом, рассматриваемое безотносительно к своей функции, приобретает статус «чистого процесса». Здесь и само сознание мы интерпретируем как «гераклитов поток». Это – тот процесс, который лежит в основе «выбора устойчивых точек действительности среди всеобщего движения».