Homo sensum (человек смыслопорождающий)
Шрифт:
В марксистской психологии высказывалось утверждение, в соответствии с которым в своей психологической теории Л.С.Выготский некритически воспроизводит основные принципы бихевиоризма. На наш взгляд, это утверждение нуждается в уточнении. Прежде всего, следует четко обозначить свое отношение к бихевиоризму. В соответствии с наиболее распространенной формулировкой, принимая богатый фактический материал, собранный представителями поведенческой психологии, мы не можем согласиться с теоретико-методологическими и философско-мировоззренческими выводами бихевиоризма. Однако, на наш взгляд, полный отрыв психологии от теоретических принципов бихевиоризма может породить теоретико-методологический разрыв между исследованием человека, его личности и деятельности, с одной стороны, и генетических истоков личности, сознания и деятельности человека, с другой. Ведь единица анализа, выделенная бихевиористами («S-R») выражает реальный механизм взаимодействия
Вряд ли есть исследователи, которые могли бы всерьез отрицать принцип взаимодействия человека и окружающего его мира. Вспомним хотя бы слова С.Л.Рубинштейна, утверждавшего: «Все можно действительно подвести под общее понятие рефлекса, рефлекторно-сочетательной деятельности, но в этом подведении под такое абстрактное общее понятие утрачиваются специфические определения различных функций, которые они имеют и определяются в своем специфическом отличии от других» (Рубинштейн, 1989, с. 371). Дело как раз в том-то и состоит, что принцип S-R специфичен для живых организмов лишь до определенного уровня. Именно поэтому следует с осторожностью подходить к интерпретации таких, например, высказываний Выготского: «Всякий культурный прием поведения, даже самый сложный, может быть всегда полностью и без всякого остатка разложен на составляющие его естественные нервно-психические процессы, как работа всякой машины может быть в конечном счете сведена к известной системе физико-химических процессов» (Выготский, 1991, с. 8). Обратим внимание: не о разбирании машины на отдельные детали (элементы) говорит Выготский, а о выделении схемы, принципа, закона, лежащего в основании работы целого. Физико-химические процессы, разумеется, применимы к значительно более широкому классу явлений, чем «машины». Одновременно, не эти всеобщие законы определяют сущность того объекта, который рассматривается в данном примере (машина).
Именно такой общей схемой является рефлекс. В современной Выготскому советской психологии рефлекс служил спасительным средством – по мнению поведенческой психологии, именно рефлекс, как единица, отражающая основные качества биологического организма, может служить противовесом элементаристскому принципу, к концу 19 в. вызывавшему всеобщее отторжение. Однако, физико-химические процессы, дающие адекватное объяснение объектам неживой природы, не могут сделать что-либо подобное в отношении живых организмов. Аналогично, рефлекс, ставший адекватным объяснительным принципом в физиологии, не мог объяснить поведение человека.
При дальнейшем усложнении организации и поведения стимульно-реактивный принцип утрачивает функцию существенного признака. Однако, и на уровне человека он продолжает играть определенную роль. Человек несомненно подвергается воздействиям со стороны внешних раздражителей и реагирует на них. Но такие «стимулы», «реакции», «рефлексы» принципиально отличаются от аналогичных процессов у животных. На смену принципу стимульности, как подметил А.Г.Асмолов (1996) приходит принцип предметности. Но если мы вспомним, что основным методологическим принципом для Выготского является диалектика, то безусловно должны придти к выводу: принцип стимульности не исчезает, он снимается принципом предметности. Стимульность, выражаясь словами Л.С.Выготского «схоронена» в предметности. Культурное развитие – это «развитие особого типа, обладающее своими особыми закономерностями» (Выготский, 1991, с. 11). Выявить специфику такого качественно нового поведения человека – в этом видит Л.С.Выготский цель психологии.
Бихевиористскую концепцию можно рассматривать как предельную форму теории Л.С.Выготского, если воспользоваться принципом соответствия, сформулированным Н.Бором. Суть этого принципа состоит в том, что теории, справедливость которых установлена для той или иной области, с появлением более общих теорий не устраняются как нечто ложное, но сохраняют свое значение для прежней области как предельная форма и частный случай новых теорий. Если воспользоваться термином самого Н.Бора, можно сказать, что идея бихевиоризма это – «глубокая идея» или «большая истина». Бор писал: «Существует тривиальная истина и большая истина. Противоречащее тривиальной истине, несомненно является ложным. Противоречащее же большой истине является также истинным» (Цит. по: Мак-Гайр, 1984, с. 48). По словам современного исследователя, «отрицание, содержащееся в глубокой идее, несет в себе положительное утверждение, которое само может оказаться глубокой истиной. Согласно своеобразной симметрии, свойственной природе глубоких идей, если отрицание первоначальной идеи приводит к глубокой истине, но с еще большей уверенностью, чем прежде, можно утверждать, что первоначальная идея также глубоко истинна. Отрицание в этом случае становится средством выявления глубинности предшествующих идей,
Выготский подчеркивает, что основной источник кризиса рефлексологии заключается в игнорировании ее представителями проблемы сознания. Рефлексология не отрицала наличия сознания, но и не принимала его в качестве своего предмета. Фактически это вело к эпифеноменализму в трактовке сознания и, в конечном итоге, к невозможности его научного объяснения. Рефлексология (так же как и американский бихевиоризм) оставалась наукой о поведении высших млекопитающих, в то время как задача науки о поведении человека заключалась в объяснении поведения средствами марксистской методологии, ассимиляция которой являлась актуальной задачей психологии. Но объяснить поведение человека, с точки зрения Выготского, значит объяснить его сознание, поскольку именно сознание является тем отличительным признаком, который выражает специфику поведения человека. Идея сознания как отличительного признака поведения человека становится исходным принципом позитивной части концепции Л.С.Выготского, созданной им на первом этапе развития его теории.
2.2. Рефлекс – единица поведения
Предмет психологии так же независим от сознания исследователя, как и предметы естественных наук
По мнению одного из исследователей творчества Выготского, пафос его теории – в отрицании «естественнонаучной парадигмы» (Пузырей, 1986). Высказывания же самого Л.С.Выготского не оставляют сомнений в том, что общая идея его психологической системы – в необходимости создания естественнонаучной психологии. Думается, подобная противоречивость явилась следствием введения А.А.Пузыреем иного, чем у Выготского критерия естественнонаучности. По мнению Пузырея, таким критерием является независимость объекта от ситуации его исследования. Принимая свой тезис, автор, разумеется «доказывает» «неестественность» теории Выготского. Действительно, сегодня у психологов почти не вызывает сомнения тот факт, что предмет их исследования не может оставаться вне влияния ситуации исследования. Имеется множество примеров такого «внеэкспериментального» воздействия. Но при чем же здесь убежденность Выготского в необходимости создания естественнонаучной психологии, этот «raison d’etre» его психологической системы? Ведь сам Выготский (одновременно отрицавший идеи бихевиористов, считавших естественнонаучной такую психологию, которая позволяет предсказывать и управлять актами поведения (Уотсон, 1926), и гештальтпсихологов, стремившихся к созданию естественнонаучной метатеории наподобие математики (Вертгеймер,1980), – сам Л.С.Выготский видел научный смысл психологии именно в естественности ее предмета.
«Марксистская психология может быть только естественной наукой», – пишет Выготский (1982а, с. 417), но тут же добавляет, что такое определение следует отличать от понятия «биологическая наука». Понятие «естественность» не совпадает у Выготского с понятием «биологичность»: все биологическое естественно, но не все естественное биологично. Очевидно, смысл этого замечания для Выготского состоял в отмежевании как от интроспекционистских, так и бихевиористских толкований предмета: предмет марксистской психологии в отличие от интроспекционизма естественен, но в отличие от бихевиоризма не биологичен. Биологическое, конечно, участвует в развитии высших психических функций, но постольку, поскольку и социальное участвует в органическом развитии ребенка (см.: Выготский, 1991, с. 11).
Понятие предмета естественной науки у Выготского является чрезвычайно широким, фактически совпадающим с понятием материальности. Цитируя определение В.И.Ленина: «Единственное „свойство“ материи, с признанием которого связан философский материализм, есть свойство быть объективной реальностью, существовать вне нашего сознания» (Ленин, т.18, с. 275), – Выготский подчеркивает, что в данном определении выражен «в сущности принцип реализма» (Выготский, 1982а, с. 413).
Для Выготского естественно все, что реально существует. Наука о субъективном имеет не меньшее право на существование, чем математика или биология, поскольку предмет психологии в такой же степени независим от сознания исследователя, как и физические объекты.
Психология должна объяснять свой предмет, а не явления сознания
Однако, сама по себе объективность познаваемого еще не является, по мнению Выготского, критерием научности. Для Выготского суть психологии как науки, прежде всего, – в возможности объяснения: «Для психологии как знания есть два пути: или путь науки, тогда она должна уметь объяснять; или знание об отрывочных видениях, тогда она невозможна как наука» (Выготский, 1982а, с. 414), – причем «объяснять – значит устанавливать связь между одним фактом или группой фактов и другой группой. Объяснять – значит для науки – причинно объяснять» (там же, с. 300).