Хорошее стало плохим
Шрифт:
— Рози, я думал, ты уже дома, — ответил он.
Мне понравилось, что он назвал свой дом нашим домом. Мы не говорили об этом, но я не провела без него ни ночи с тех пор, как человек в капюшоне держал меня в машине, угрожая ножом.
— Да, об этом, — объяснила я, с тревогой пережевывая пачку Хубба Бубба, — Я не скоро вернусь домой.
Последовала долгая пауза, затем злобное ругательство. — Что, черт возьми, ты сейчас задумала?
— Я сижу в своей машине в квартале от порта Ванкувера, — сказала я ему, — Я появлюсь в офисе Гранта Ива, притворяясь, что ищу Джейкоба
Еще одна долгая пауза.
— Помнишь наш разговор о твоем безрассудстве? — тихо спросил он.
Я тяжело сглотнула. — Да, Лайн, я знаю. Вот почему я звоню тебе.
— Ты не подумала сообщить мне, скажем, вчера вечером, когда мы вернулись домой, или сегодня утром за гребаным хрустящим тостом с корицей?
Я жевала жвачку, надувала пузырь и старалась не дать его гневу коснуться покорного места во мне, которое хотело остановиться, упасть и покатиться по его командам.
— Нет, потому что тогда бы ты остановил меня, и я знаю, что смогу заставить Гранта рассказать о его брате, может быть, даже сдать клуб и стать агентом полиции.
— Хорошая мысль, Харли-Роуз. Только, есть ли сейчас с тобой полиция? — выдавил он, уже зная ответ.
— Э-э, нет.
— Нет… так как же полиция собирается превратиться в агента, если они не участвуют в этой повстанческой операции, которую ты затеяла?
— Ну, здесь твой выход. Я подумала, что ты мог бы принести свои наручники.
Дэннер резко рассмеялся, и я знала, что он расстроенно потирает лицо рукой. — Слушай меня внимательно, Рози. Это то, что мы собираемся сделать. Я позвоню. Через пятнадцать минут подъедет грузовик с двумя парнями, которым я доверяю наблюдение. Они снабдят тебя прослушкой, а потом ты поболтаешь с Грантом. Если что-то пойдет не так, ты должна смыться оттуда, и я имею в виду, что даже если он посмотрит на тебя чертовски смешно, ты должна закончить это все. Ты со мной?
— С тобой, — согласилась я, стараясь не показывать свое головокружение.
Он собирался позволить мне сделать это.
— Знаю, Харли-Роуз, что тебе надоело ждать и наблюдать, но мы все еще должны сделать это так, чтобы мы могли уничтожить их навсегда. Я не хочу, чтобы ты подвергалась опасности после того, как выяснится, что ты была в этом замешана, ты меня понимаешь?
— Понимаю, — согласилась я.
— Убейте меня, но ты гребаная проблема, — пробормотал он.
— Тебе это нравится, — дерзко сказала я, потому что ругань над патриархатом была моим хлебом насущным.
Он хмыкнул, соглашаясь. — Я повешу трубку и разберусь с этим дерьмом. Ты ждешь там, пока я тебе не перезвоню, и Рози, если ты хоть на гребаный дюйм отойдешь от машины, я накажу тебя так сильно, что ты не будешь сидеть спокойно целый гребаный месяц. Ты со мной?
— С тобой, — прошептала я сквозь внезапную потерю дыхания.
Он повесил трубку.
Я попыталась взять под контроль свое дыхание и включила «Gun in My Hand» Дороти, чтобы включиться в игру.
Через пятнадцать
Через две минуты после этого Мустанг Дэннера с визгом остановился, и он вылез из машины, одетый с ног до головы в черное, что делало его похожим на гребаного байкерского бога.
Он постучал в окно со стороны пассажира, затем схватил меня за руку, как только я открыла дверь, чтобы потащить меня обратно по улице к фургону.
— Ты делаешь все, что я говорю, — сказал он мне, пока мы шли, — У тебя будет жучок в ухе, чтобы ты могла меня слышать, и микрофон в камере, которую они собираются прикрепить к твоей куртке. Если я скажу двигаться, ты двигаешься. Если я скажу, убирайся отсюда, ты убираешься оттуда до того, как сделаешь следующий вздох.
— Да, да, офицер, — сказала я, возбужденная его серьезной копией.
Я хотела, чтобы он использовал наручники, свисающие сзади его черных джинсов, на моих запястьях, толкнул меня к машине для полного обыска, а затем трахнул меня.
Когда мы подошли к задней части фургона, он повернулся ко мне и постучал в дверь. — Я хочу услышать, что ты со мной согласна, серьезно, Рози.
— Да, офицер, — сладко сказала я, прижав руку к сердцу, — Я торжественно клянусь подчиняться вашим приказам.
Он нахмурился, но прежде, чем успел снова сделать мне выговор, двери открылись, и меня затащили в кузов фургона, который я видела только в полицейских фильмах. Повсюду было оборудование, три компьютера, колонки и два телевизора, к полу привинчена стойка с оружием и полицейской броней.
— Круто, — прошептала я, касаясь жилета с надписью «КККП», — Можно мне надеть пуленепробиваемый жилет?
— Нет, — сказал огромный чернокожий мужчина, которого я узнала, как Стерлинга, одного из полицейских с места смерти Крикета, — Но ты можешь подойти сюда, чтобы Джонсон мог тебя подготовить, а я мог проинформировать.
— Да, да, офицер, — повторила я, щелкнув пальцами в притворном приветствии.
Стерлинг перевел взгляд на Дэннера, который лишь устало вздохнул.
Они прикрепили камеру к колье, которое я носила, с надписью «Рози» золотом, прикрепив ее к подвеске в виде черепа и скрещенных костей, которая висела рядом с ней. Они объяснили мне правила и нормы проведения «укуса» и то, что именно я должна получить от Гранта.
Если мне удастся получить от него признание, Дэннер, который будет ждать снаружи офиса, наденет на него наручники и приведет в участок, чтобы предложить ему неприкосновенность в обмен на то, что он станет конфиденциальным осведомителем.
Когда со мной закончили, меня охватило нетерпение, я была так уверена в своих силах, что чувствовала себя непобедимой.
Раньше я никогда не была на стороне закона, но, видимо, он мог предложить такой же захватывающий кайф, который можно было бы получить при вопиющем игнорировании.
Я практически выскочила из фургона и пересекла улицу, вытащив пистолет, который я спрятала за штанами сзади, Дэннер плелся за мной. Он схватил меня за руку, когда мы подошли к сетчатому забору, отделяющему порт от улицы, и повернул меня лицом к себе.