Хождение Восвояси
Шрифт:
– Ваши высочества, что происходит?!
– Будьте ласковы, просветите, всем миром просим!
– Просим!..
– Как мы сюда попали?
– Где мы?
– Стоим, ночь, костерок палим, вас поджидаем, и вдруг…
– Трах-тарабах, трам-тарарам, тюх-тибидух, искры из глаз…
– …и день белый кругом!
– А на костерке котелок остался, и каша гороховая! С копченостями!
– Что случилось-то с нами, а?..
– И что это за Чи такие?
– Долго объяснять, – вздохнул Иванушка, – но вотвоясьские духи, с которыми мы встретились в лесу, обеспокоенные бесчинствами каких-то братьев Чи, попросили помочь местному населению.
– Поди, еще и душегубы они? – испуганно всплеснула руками Фигура. – А мы тут раскорячились! Ой, матеньки-маты…
– Насколько помню, духи не упоми…
– Никого они не убивают! Болтовня всё это пустая! – возмущённо фыркнул Сам. – И куролесят они не со зла!
– А вам откуда ведомо? – нахмурился Иван, встречаясь взглядами с вотвоясьцем.
– Со зла или не со зла, а людишки по миру идут, – сурово пробасил Демьян. – Им от того не легче, что их избу не со зла спалили.
– Правду глаголешь истинную, батюшка! За нечаянно бьют отчаянно! – поддержала боярина Лариска.
– Говорите помедленнее, я записываю! – горя очами, протиснулся вперед Дай, привлечённый идиомой, как свечкой – мотылёк. И приблизительно с такими же последствиями.
Серапея, не давая ему ни малейшего шанса, закивала:
– Пиши, толмач. Жа одного бритого двух небритых дают. Хотели как лучше…
Взор У Ма застекленел, но пока голова силилась осознать услышанное, рука носилась по бумаге, вырисовывая летящие иероглифы.
– Погодите! – воскликнул Сам, отчаянно переводя взгляд с одного лица на другое. – Вы о чем? Какие бритые? Какие небритые? Братья вправду хотят как лучше… то есть они так поступают, потому что… я точно знаю!.. потому что…
– Почему? – Иванушка впился взглядом в вотвоясьца.
Серафима нахмурилась. На лице её стремительной чередой отразились сомнения, удивление… и догадка. И сомнения с удивлениями провели там гораздо меньше времени, чем ожидалось бы. Но какие бы выводы не пришли на ум, она отогнала их, словно мух. Какая разница, почему и отчего! Главное – разрубить этот узел, и вперёд!
Сам замялся.
– Потому что… они…
– Идут!!! – взревел с крыши кареты их самозваный вперед- и по бокам смотрящий. – Из-за поворота показались!!!..
– Спасаемся, кто можем? – дрожащим голоском предложила Наташа.
– Поздно, – боярыня Настасья обернулась, вытянула шею и отыскала взглядом удаляющегося на линию фронта Агафона. Переживая осаду Лукоморска, она немало слышала об искусстве и силе его премудрия и сейчас была не прочь наконец-то превратиться в очевидца. – Он их разделает, доченька, как повар цыплёнка.
– Разделает?.. – Сам забыл, что хотел сказать. – Как это? Кто этот человек?
– Чародей он, вот кто! Сильнее не бывает! Знаешь, как он супостатов во время войны гонял? Только шум стоял, и шубы заворачивались! – объяснила ему Фигура и в предвкушении незабываемого зрелища двинулась к позиции Агафона.
– Так это тот самый?! – охнула Лариска и устремилась за горничной. За ними – приревновавший Демьян, вездесущая Серапея, взволнованная еще больше Наташа и слуги.
Ряды свидетелей Агафониевых стремительно пополнялись.
Не подозревая о сём, его премудрие решительно шагал навстречу ощетинившейся пиками и глефами толпе.
Впрочем, если бы даже составлявшие ее личности выбросили за поворотом всё оружие, развиться заиканию было от чего. Если бы все поколения Парадоксовых встретились
– Шли бы вы по домам, ребята, – пряча руки в рукава, проговорил он миролюбиво – и братья озадаченно утихли.
– А то что? – оскалил кабаньи клыки на рыбьей морде и зашевелил усами пёрший впереди сомомедведь.
– Что он грозит нам сделать, брат Пай?! – донеслись возгласы из арьергарда.
– Не говорит, – недоумённо пожал брат плечами.
– Так гони его!
– Стукни его!
– Вытаращился тут!
– Пошёл он буераками к ракам!
– Так ты говоришь, иди по домам? А то что? – медленно повторил предводитель, словно не насмехаясь, показалось волшебнику, но искренне желая узнать, и так же неспешно поднял над головой саблю из лезвия косы.
– А то…
Его премудрие выхватил руки из рукавов, вскинул ладонями вперед – и в сомомедведя ударила ослепительно-зелёная пузырящаяся струя… лимонада.
Чтобы не сказать, струйка. Тонкая, слабая, с ароматом лайма, и быстро закончившаяся.
С ошарашенным видом брата Чи мог посоперничать только Агафон.
– Чего он, чего? – затолкались браться сзади. – Чего он сделал?
– Он… хотел… меня… замочить? – не понимая и не веря, басом пробормотал предводитель.
– Он хотел замочить Чи Пая?! – возмущенно взвыли за его спиной братья – и разразился пандемониум.
Если бы не прыть его премудрия, пасть ему под ударами разошедшихся братовьёв в первые же секунды. Но Агафон отскочил вбок, споткнулся об обломок коляски женщин дома О, повалился, освобождая путь клинкам, крутанулся – и яростно зарядил в гущу чудовищ ледовым шаром. Но вместо того, чтобы развалиться на куски как снеговики весной, братский авангард принялся протирать глаза от залепившего морды мороженого. Впрочем, двадцать внезапных кило пломбира оказались неплохим оружием: нечаянно попробовав поражающее вещество, с десяток братьев побросали оружие и принялись наперегонки вылизывать себя и друг друга.
– К-кабуча… – уворачиваясь от внимания оставшихся семидесяти монстров, взвыл Агафон. Давненько он не ощущал себя студентом-недоучкой, и еще сто раз по стольку не вспоминать бы этого ощущения – если проживет хотя бы тысячную долю этого срока.
Едва маг успел соскользнуть в кювет из-под крыши коляски, как на нее обрушились две палицы – неказистых, но шипастых. Лаковое дерево затрещало.
– Вот тебе, вот тебе!..
– Нет его там! Вон он! – выкрикнул брат поглазастей, и у ног прытко уползающего Агафона в землю впились три копья.