Хождение Восвояси
Шрифт:
Он развернулся, силясь отбить новые удары, попятился – и грохнулся от подножки, роняя оружие. Стол занес для пинка вторую ножку – и реализовал пенальти со смачным шмяком по пятой точке незваного гостя. Посланный в полет неизвестный приземлился грудью на сиденье стула. Голова его, как кукушка из часов, высунулась с другой стороны спинки, и тут же на макушку, плотоядно хлюпнув, наделся котелок, всё еще полный фигового компота. По замотанной черной тряпицей физиономии посетителя поползла густая синяя жижа.
– Ао-андон
– Ага, уконтрапупили! Кто к нам с ножом придет – от подноса погибнет! – девочка, торжествуя, подпрыгнула на кровати – и только теперь услышала испуганный голос Яра, вопрошавший "Что происходит? Что случилось?", яростный грохот у двери с той стороны – словно кто-то не мог вытянуть засов, и мелкий дребезжащий смешок, исходивший из самого темного угла комнаты. Приглядевшись, Лёлька различила белое кимоно, длинные черные волосы и синее лицо.
– Давненько я так не смеялся, – оскалил синелицый острые черные зубы.
– Ао… адон… – вытаращила Лёлька глаза. Ёкай хихикнул в ответ, помахал когтистой рукой – и растаял.
В тот же миг засов с грохотом рухнул на пол, дверь распахнулась, рассеивая тьму светом фонаря, и в комнату с мечами наголо ворвался Забияки.
– Где они?!
– Ао-адон пропал, а вор – вон лежит! – Лёка подскочила, обвиняюще тыкая пальцем в щуплую неподвижную фигуру, застрявшую в спинке стула.
– Кто пропал?! – Хибару вытаращил глаза.
– Кто лежит?! – скатился с кровати Ярик.
– Что вы с ним сделали?!
– Это не мы! Это ао-адон! Мы всё-таки вызвали его! И он разыграл последнюю рассказанную историю! – едва не хлопая в ладоши от восторга, затараторила княжна. Встревоженное выражение лица самурая сменилось досадой обманутого мальчишки – но может, это лишь показалось, потому что в следующую секунду брови вамаясьца озабоченно сошлись к переносице.
– Кто это, Забияки-сан? – спросил мальчик, зажигая фонарь. – Вор?
– Это не вор, Яри-сан, – засунув один из мечей за пояс, Хибару осторожно обошел незваного гостя.
– А кто тогда? – княжич двинулся к неизвестному, но самурай вежливым и твердым жестом преградил ему дорогу.
– Буси, не подходите! Он может быть опасен даже теперь!
– Да кто он такой?!
– Видите, он в черном. Обратите внимание на покрой его одежды… закрытое лицо… Это ниндзя.
– Кто?..
– Ниндзя – ученики ямабуси. Наемные убийцы знатных домов.
– Жили с ямабуси… два веселых буси… один ниндзя, другой тоже… на ворон похожи… – неожиданно пропел Ярик.
Лёлька хихикнула и поманеврировала в обнимку
– Пресвятые титьки Мимаситы!..
Княжичи хотели было полюбопытствовать, не знает ли их новый приятель чего-нибудь еще столь же забойного и с национальным колоритом, как свет фонаря Ярослава упал на лицо непрошеного посетителя.
– С дуба падали листья ясеня…
– В рот компот деревня в баню!
Даже вымазанную в компоте, так и не попавшем никому в рот, и с синяком под глазом, Шино Змеюки перепутать с кем-либо было невозможно.
По физиономии Хибару промчалась не гамма – какофония чувств, и все в ритме реквиема.
– Я… только что… с-совершил… насильственные д-действия… над п-первой ж-женой… т-тайсёгуна… – на грани обморока выдавил он сиплым шепотом.
Закрывая-открывая рот и не находя больше слов, юный самурай попятился, безнадежно оглядываясь, точно надеясь, что появится кто-то, кто скажет, заставят ли его теперь делать сеппуку или просто отрубят голову. Но никто из знающих кодексы и правила не спешил утруждать себя просвещением, и роль сию пришлось взять на себя кодексы и правила не знающим.
– Если что, Забияки-сан, мы подтвердим, что она не возражала, – важно кивнула Лёлька. – И даже всем своим видом говорила, что не против.
– Ага… да…
– Забияки-сан! – Ярику пришлось подергать его за рукав несколько раз, чтобы вывести из ступора. – Мне кажется, вы должны сообщить о случившемся Чаёку!
– А она позовет Вечных или кого там надо, чтобы вынесли тело, – развила Лёлька мысль брата.
– Да! Точно! – с благодарностью глянув на подзащитных, воскликнул юноша и бросился к двери. На полдороги он вернулся, сгреб всё оружие, добытое с персоны Змеюки, вывалил в первый подвернувшийся котелок, прижал его к груди и вихрем вылетел из комнаты.
– Зубы ядовитые выдернул, – заметила девочка, обходя вокруг поверженной тайсёгунши.
– Интересно, зачем она это сделала? – брезгливость в Яре боролась с желанием потрогать растянувшуюся на полу Змеюки носком ноги. – Ну подумаешь сына побили… Не убили ведь. Наверное. Лё, ты ведь его не убила?!
– Да вроде нет, – не слишком уверенно ответила княжна. – Если бы он помер, наверное, уже все бы об этом знали?
– А может, он только что? Вот она и прибежала. Материнская любовь, так сказать…