Хождение Восвояси
Шрифт:
– Пока! – местный возвел руци и очи горе. – Жемчуг у меня – пока – есть!
– Значит, ты должен купить у него еду! – упитанный ткнул пальцем в продавца, по глазам которого было видно, что последние несколько минут он серьезно размышлял о смене карьеры. Например, на легкоатлетическую, с уклоном в марафон.
– Но я не голоден! – взмолился синьпенец. – Пока я шёл от площади, меня многоуважаемые защитники заставляли купить еду раз семь, если не девять!
– Ну если не хочешь брать у него… это… – не бери. Главное, деньги отдай.
– За что?! – взмолился туземец. –
– Тушёная, – сконфуженно пробормотал продавец.
– И такими темпами на моём жемчужном дереве скоро не останется ни одной жемчужины крупнее чечевичного зерна!
– У каждого свои проблемы, – развёл руками просветитель. – У кого жемчуг мелкий, у кого подмётка пересоленная.
– Нормальная у меня!..
– Завтра будет твоя очередь торговать, заработаешь. Главное, налоги плати в казну его оборонного превосходительства воеводы Ка, – оборвал его глефодержатель.
– Но мне нечего продавать!
– Я могу поделиться рецептом, – как товарищ товарищу по несчастью, украдкой подмигнул продавец – если только это не было нервным тиком.
– И я вообще не понимаю, зачем мы должны это делать! Мы прекрасно жили и без всяких денег при управителе О, и на панель с ящиком из комода на шее никого не выгоняли, и…
– Где-си-дент? – набычился глефодержатель.
– Нигде не сидент! – испуганно попятился покупатель.
– Легко исправить, – скроил зверскую рожу он, а просветитель вздохнул:
– Дикие люди! Вот скажи, младший пехотинец Ба Бу Дай, как можно прекрасно жить без денег?
– Ох, и не говори, старший меченосец Во Ба Бей!
– И как можно не понимать, что в каждом уважающем себя городе на улицах должны стоять торговцы чем-нибудь вкусненьким!.. – Во Ба Бей внимательно глянул на содержимое лотка и уточнил: – …а лучше ликвидненьким. Потому что без этого жизнь города останавливается, теряется свой вкус… запах…
Серафима, минут десять как жалевшая, что при входе в город у неё не потерялись обоняние и осязание, покачала головой.
– …Смысл, во!
– Мы научим вас жить, как надо! – сурово подтвердил Ба Бу Дай и, зыркнув направо, мгновенно перешёл на рысь:
– Эй вы, двое! Куда попёрлись?! Сколько уже гуляете? Два часа? Врёте! А ну, закрыли двери, вышли на улицу, шагайте, шагайте, и улыбаться не забывайте!
– Ваше превосходительство… – пролепетал вотвоясец, сунул руку в карман и неловко достал сжатый кулак. – Если мы заплатим вам рубином с нашего дерева, вы позволите?..
– Измена! Взятка! Неповиновение! – рявкнул Ба и замахнулся сразу обеими инструментами – остановившимися в паре ладоней от нарушителя всех кодексов сразу, в ужасе прижавшегося к стене дома.
– Ну кто же так подкупает представителей власти… – сокрушённо покачал головой Во Ба Бей. – Ну чему вас тут только учили…
Абориген сразу понял экзистенциальность вопроса и промолчал – или просто лишился дара речи. Старший же меченосец продолжал:
– Надо дождаться, пока мы предъявим вам обвинения, уронить на землю вашу плату за наше беспокойство, и спросить, не у нас ли это случайно упало. Ну, попробуйте!
Абориген попробовал. Просветитель
– Еще где-то два должны быть… Не видали?
– Два?! – воскликнула женщина. – Но вы сказали – один! И его мы уже…
– Один – каждому, – терпеливо объяснил Во. – И один как плата за обучение.
– Недешевое у них нынче образование, – покачала головой царевна.
– Пошел бы урок впрок, – буркнул Чи Хай.
– Чем богаты – на то и напоролись, – философски вздохнул толмач, и разведчики, не забывая улыбаться, двинулись к центру города.
Центр обнаружился скоро. Обнесенная факелами на длинных, воткнутых в щели меж булыжниками палках, площадь кипела непонятной деятельностью, стучала, гудела, бубнила и звенела. Даже фонтан в середине работал, хоть и особенно не напрягаясь: мутная вода ленивыми толчками вытекала из ртов десятка нефритовых карпов, застывших в прыжке, создавая впечатление массового пищевого ихтиоотравления. Суетились пришлые, которых сразу можно было распознать по одежде, сколачивая помост. Местные вяло устанавливали огромные барабаны с одной его стороны и котлы – с другой. "После официальной части будут угощения и танцы", – решила царевна и оглядела обступившие площадь белокаменные дома с традиционными загнутыми по углам крышами. На половине домов от чердаков до фундамента свисали узкие красные полотнища с золотыми иероглифами.
– Чего накарябано? – предчувствуя недоброе, нахмурился Сам.
Сенька хотела сказать, что ее магически привитое языкознание не распространяется на письменность, но Дай опередил ее:
– "Поздравления доблестному главнокомандующему Ка Бэ Даню и Лепестку Персика, прекрасной дочери нашего обожаемого Нефритового Государя, со днем свадьбы". "Да благословится брак непобедимого Ка Бэ Даня, нашего защитника и спасителя, и добродетельной Лепестка Персика, дочери Нефритового Государя". "Жители Я Синь Пеня радуются счастливому сочетанию в браке рода Ка и рода Нефритового Государя, да продлятся его годы и года плодов сего сочетания до бесконечности".
– Понятно, – буркнул Сам, буравя транспаранты подозрительным взором. – Вот только не понятно… Вы точно уверены, что у Нефритового Государя нет дочери? Тут же во всеуслышание написано…
– Эй, чего стоим?! – донесся сзади сердитый голос под аккомпанемент быстрых шагов. Гости столицы оглянулись: от помоста к ним почти вприпрыжку несся толстенький коротышка со свитком в руках. – С этих местных – хоть головой об стенку бейся! Пока пинаешь под подушки – хоть как-то шевелятся, но только отвернешься…
– А вы кто такой? – нахмурился Сам.
– Я не шучу! – выпятил грудь толстячок.
– Я тоже, – несколько сбитый с толку, проговорил оборотень. – И что теперь?
– Как – тоже? Что – теперь? – озадаченно заморгал толстяк. – Не шучу – это я!
– А я шучу, что ли?
– Если у тебя другое семейное имя – то почему бы и нет!
– А с моим семейным именем, выходит, шутить нельзя?
– Как вы говорите, ваше почтенное имя, о уважаемый представитель власти? – влез в юмористическую дискуссию толмач.