Хождение Восвояси
Шрифт:
Его премудрие в изнеможении сполз на траву по гладкому боку валуна.
Если бы овирусы вульгарисы могли кричать, сейчас им не нужно было бы придумывать что-то новое.
Агафон в третий раз обошёл кругом немыслимый ком из ногорук, рук и ног, из которого беспрестанно доносились отборные, хоть и приглушенные, лукоморско-вотвояськие ругательства, но выражение лица его не стало от этого менее озадаченным.
– Ну, чего? – в третий раз потребовала ответа царевна. Маг в такое же количество раз уныло пожал плечами:
– Ну…
– Так попробуй! – воскликнул Иванушка. – У тебя обязательно что-нибудь да получится!
– Да я и не сомневаюсь, – кривовато усмехнулся волшебник.
Серафима уловила подтекст и задумалась, а не будет ли всей честной компании лучше в теперешнем положении. Супруг же ее, не замечая или не желая замечать того же, ободряюще похлопал друга по плечу:
– Готовь, что тебе надо! Если надо помочь – говори!
– Вы бы лучше с овиром поговорили, – пробормотал чародей и побрёл по берегу, подбирая ветки и камни по одному ему понятному принципу. Не успевшее вернуться к хозяину отрубленное щупальце было отловлено в метре от кучи и надежно зажато в кулак.
– О чём поговорили? – не понял Иванушка.
– О Лепестке, – обернулся маг. – Если это еще актуально.
– Конечно же! Я уверен, что она жива!
– Она-то, может, и жива, а вот жених…
– Что?!
– Ваня, тихо. Если мы будем его отвлекать…
Иван задумался, а не стоит ли поотвлекать его премудрие подольше, во избежание и продление – но было поздно: чародей уже мчался к лесу, углядев нечто полезное. Сенька проводила его взглядом, подошла к куче-мале, откашлялась, и громким голосом приказала:
– Отдавай пленённую тобой девицу, чудище беспринципное!
– Беззаконное, – подсказал Иванушка.
– И беззаконное тоже! – согласилась царевна и еще более грозно продолжила: – А иначе наши мечи…
– Не отдам, – хриплым рокотом долетело из глубины кома. Сенька прикусила язык. Одно дело – говорить с чудовищем. Другое – получить от него ответ.
– Почему? – быстро вступил в разговор Иванушка.
– По кочану!
Против такого аргумента выставить было нечего, и царевич решил зайти с другого конца.
– Но зачем она тебе?
– За хлебом!
В искусстве переговоров с овиром тягаться было нелегко.
– Надо его запугать, – тихо прошептала супругу Сенька, но монстр уловил ее слова.
– Ха! Чем? Хуже, чем сейчас, не будет!
Царевна глянула на Агафона, бредущего по берегу с охапкой не столько даров, сколько отбросов природы, какие только можно было собрать за десять минут, и согнулась в приступе хохота.
– Хай! Пай! Тай! Шо!.. Братья Чи! – выкликнул Иван, растерянно сообразивший, что в списке спасаемых к одной девице добавилось еще восемь десятков добрых молодцев. – Вы живы? С вами всё в порядке?
Возможно, звуки, донёсшиеся сквозь толщу
– Сень, – взволнованно шепнул Иванушка. – Я боюсь, они задохнутся. А про Хая мне даже подумать страшно. В самом центре этой свалки…
– Что ты предлагаешь? – быстро посерьёзнев, царевна бросила взгляд на гору овиров, на Агафона, на мужа…
– Мы должны освободить овиров.
– Но мы не получили еще от них ни слова о Лепестке, не говоря уже о ней самой!
– Это так, – болезненно скривился Иван. – Но если мы… то есть Агафон… не развалим это нагромождение…
– Развалить – это идея, – Серафима кивнула на Иванов меч, покоившийся в ножнах.
Соблазн универсального решения всех проблем одним – ну или одним десятком – ударов промелькнул перед глазами Ивана – и сгинул.
– Нет.
– Но если мы… то есть Агафон… их распустим, они, в лучшем случае, разбегутся!
– А если мы их не распустим, братья задохнутся!
– Растудыть твою матрёшку…
Поставленная перед дилеммой, царевна зыркнула на мужа и на гору чудовищ взглядом, способным, казалось, разрубить всё одним касанием, скрипнула зубами и махнула рукой:
– Пень с тобой, золотая рыбка.
Поэтому его премудрие, заявившийся с полными руками самых невообразимых предметов и не менее полной головой самых кровожадных мыслей, получил меньше всего ожидаемую вводную:
– Распускаем их всех к бабаю якорному.
К удивлению супругов, спорить волшебник не стал.
– Надеюсь, хоть это направление магии будет тут работать как надо, – пробормотал он и принялся раскладывать по периметру кучи-малы припасы для подготовки заклинания.
Первая попытка его премудрия разобрать вотвоясьский аналог лукоморского десерта "каравашек" кончилась пшиком – в буквальном смысле слова.
Ошарашенный чародей вооружился прутиком и минут несколько на прибрежном песке пытался вывести закономерность, при которой заклинание отмены предыдущего заклинания трансформируется в "Ароматизатор Зюськина", но дойдя до равенства "отсутствие = присутствию" плюнул – тоже в буквальном смысле – и взялся за следующую идею.
Минут через пять после этого энергичные испускания ароматов ванили и корицы из промеж недослипшихся тел прекратились. Правда, произошло это в результате срабатывания следующего заклинания, после которого никаких промежутков между телами не осталось: всё покрылось коркой карамели толщиной с кирпич. Третья попытка карамель заменила ирисом. Четвёртая – гудроном. Пятая изменила толщину слоя на два кирпича, шестая разогрела ее до температуры кипения, вызывая многоголосые завывания внешнего слоя, к счастью прерванные седьмой, в три секунды заморозившей кипящую черную жижу до медного звона. Иван, осторожно понюхав попавшую на рукав каплю, пришёл к выводу, что теперь гору тел покрывает горький шоколад.