Хождение Восвояси
Шрифт:
– Надо, – упрямо выпятилась ярикова нижняя губа, забыв про дрожание.
Лёка посмотрела на него, проглотила насмешку и махнула рукой:
– Ну давай. Что с тобой делать…
Спускаться по гладкому шелку оказалось проще, чем Ярик думал, и через минуту Ивановичи стояли под окнами дворца, вслушиваясь и вглядываясь в темноту.
– Стражи, вроде, не слышно, – шепнул мальчик.
– И не видно… – пробормотала Лёлька, озираясь в поисках верного направления.
– Куда теперь?
– Туда, – девочка уверенно ткнула пальцем влево. – Не отставай.
– Угу, – кивнул Ярик, ухватился за руку сестры, и ребята побежали в кусты.
Если бы это был вотвоясьский парк или даже лукоморский, растительность в нем описывалась бы термином "зеленые насаждения": взяли зелень, насадили эстетично-геометрично, и навещают с секаторами и пилами каждые полгода. В восвоясьском же парке деревья и кусты произрастали, благословляя вамаясьскую философию, по воле не садовника, но ветра, раскидавшего в незапамятные времена летучие семечки, и если какая-нибудь криптомерия или магнолия покидала свое место, то исключительно потому, что пришел ей срок вернуться в объятия солнцеликой Мимаситы, матери всего живущего. Дорожки и даже дороги там вежливо обходили кусты и раскланивались с деревьями, а те стояли, надменные и неуступчивые, будто не они росли на земле людей, а люди заявились незваными гостями в их древесные пределы.
А сегодня кошмар дворцовых патрулей стал прибежищем спасательной команды лукоморцев.
– Полное торжество сибуя… саби в ваби ему через югэн… – прошипела Лёлька, продираясь сквозь заросли чего-то бледно-зеленого с красными ягодами. Заросли трещали и хрустели, возмущаясь вторжению, но девочка упорно тащила брата напролом – и за собой.
– А может, обойдем лучше? – жалобно прошептал мальчик, безуспешно отмахиваясь свободной рукой от веток, так и норовящих побольнее хлестнуть наглых вторженцев.
– Напрямую быстрее, – сурово бросила Лёка через плечо, дернула особо зарвавшуюся ветку, обрывая в наказание пучок листьев, утерла ими со лба сок раздавленных ягод, и устремилась вперед с новыми силами.
– Пока мы тут ломимся через все эти дрова, по дороге бы уже дошли!
– Ха! – за неимением других аргументов ответила она.
– Нас услышат! – предпринял вторую попытку княжич.
– Ну и пусть! А чего мы такого делаем? – Лёлька осталась непоколебимой.
– А если ничего такого мы не делаем, то чего по дороге не идем?
– Потому что… – запутавшись в паутине и сплетении гибких розоватых ветвей, девочка остановилась и яростно отерла лицо. – Потому что…
Главным образом последние пять минут они продирались через заросли потому, что признать себя неправой она была морально не готова, но несколько десятков метров по неприязненно настроенной растительности были готовы ее переубедить. И возможно, сумели бы, если бы не знакомый голос, донесшийся справа:
– Ори-кун?
– Мажору?! – Лёка забыла все свои аргументы и намерения.
– Добрый вечер, Ори-кун. Замечательная сегодня погода.
– С ней, с ней, – как мог, пожаловался княжич, не тыкая пальцем и не называя имен.
– Как ты нас нашел? – сердитым шепотом вопросила девочка.
– Случайно, – сообщил Шино. – Шел по дороге и услышал, как в кустах кто-то – или что-то ломится сквозь живую изгородь.
– Это мог быть кто угодно! – обиженно фыркнула Лёлька.
– Да, конечно, – не стал спорить мальчик. – Но кто угодно не стал бы пробираться через кусты вдоль дороги на протяжении нескольких десятков дзё, когда можно идти просто по дороге…
– Это мог быть зверь!
– …и переругиваться вашими с Яри голосами. Я понимаю, что настоящие онна-бугэйся и даймё из Рукомото не ищут лёгких путей, и поэтому не удивился, но просто стало любопытно узнать цель такого нелегкого марша таким чудесным летним вечером.
– Подумаешь! – понимая, что ее только что изощрённо подкололи, но не находя способа ответить тем же, Лёка надулась и ринулась в последнее сражение с кустарником. Оно оказалось сколь бесполезным, столь коротким: дорожка пролегала в паре шагов от них.
– Добрый вечер, Ори-кун, Яри-кун, – церемонно поклонилась девочка в розовом кимоно, терпеливо молчавшая доселе за спиной брата. – Рада видеть вас этим дивным вечером. Весьма приятная неожиданность.
– Синиока, здравствуй! – если бы радость могла сиять в прямом значении этого слова, довольная физиономия Ярика осветила бы весь Запретный город и половину Маяхаты. – Тоже рад тебя… то есть вас обоих… видеть!
Глаза Синиоки оживились, но тут же спрятались под скромно опущенными веками, как приличной дочери тайсёгуна при встрече с посторонним молодым человеком на улице и полагалось. Ой, ноблесс, ноблесс…
– Что случилось, Ори-кун? – окинув внимательным взором лукоморских гостей, Мажору пришел к однозначному выводу.
– Обормоту Тихона нашел, – коротко выдохнула девочка. – Сказал, что затравит собаками.
– Где он?
– В саду камней.
– Нет, где мой малоуважаемый брат?
– Пошел на псарню.
– Откуда тебе это известно?
– Он сам сказал!
Тень подозрения пробежала по лицу Шино – и словно в зеркале отразилась на чумазой физиономии Лёльки.
– Ты думаешь?.. – расширились ее глаза.
– Не знаю, – нахмурился вамаясец. – Обормоту, конечно, глуповат, но не настолько, чтобы раззвонить врагу о своих планах за полночи до их воплощения. Или настолько?..
– Думаешь, он соврал? – встревожилась княжна. – Но зачем?
– А тэнгу его знает… – мальчик пожал плечами. – Но у меня есть идея. На подходе к саду камней вы спрячетесь в кустах… у вас это хорошо получается… а я зайду внутрь и поищу Тихо.
– Ты хотел сказать, Мажору-тян, мы зайдем, – оторвавшись от беседы с Яриком, уточнила Синиока.