Хождение Восвояси
Шрифт:
– С… кем?..
– С онна-бугэйся, – любезно пояснил Извечный.
– Так бы сразу и сказали, – саркастически фыркнул Адалет, но вамаясец, похоже, принял его слова за чистую монету. Не оборачиваясь и не отнимая ладоней от стола, он качнул головой, и Чаёку быстро забормотала какое-то заклинание. Вспышка – и светящееся облако покрыло весь потолок зала. Адалет вскинул брови – он увидел княжну. Но, не останавливаясь на ней, глаза его забегали по сторонам, ища – и не находя.
– Оля? – тревожно выговорил он. – Где Ярослав?
– Наверху, в нашей комнате,
Хранитель подозрительно прищурился:
– А ты отчего не спишь?
– Меня позвали повидаться с вами. Я же старшая!
– Хм-гм… – старик закусил губу, что-то обдумывая.
– Нет, с нами вправду всё хорошо! Правда-правда, честно-честно! А… мама и папа как? Очень?..
И снова голос отчего-то едва не сорвался, а глаза защипало.
– Очень – не то слово, – Адалет был мрачен, как грозовая туча.
– Они рядом?.. Можно с ними?..
– Нет. Они уехали.
– Домой?
Маг-хранитель задумался на несколько мгновений и медленно проговорил:
– Ну… можно сказать, что домой. Хотя то место, куда они поехали, домом не назовешь. Говорят, что дом у человека там, где семья. Если ты понимаешь, что я имею в виду.
– А чего тут не понимать? – буркнула Лёлька, ожидавшая от старика больше если не теплоты, то новостей о родителях или просто добрых слов. – Дом – где семья. Где не семья – там не дом. Где не дом – там не семья. Семья – семь я. Это бы и Ярка понял.
– Ну вот и славно, – с непонятным облегчением кивнул старик. – Дом там, где семья. Помнится, твои родители любят это повторять.
– Да?.. – очи девочки, первый раз услышавшей эту сентенцию, округлились.
– Да. И не спорь со мной. Думай над этими словами, полными мудрости, и постигнешь всю их глубину. И может, тоска по дому у тебя уменьшится. Ведь твой брат с тобой. Хоть это и не вся семья. Но всё невозможно иметь сразу. Постепенно – да. Но не сразу.
Лёка задумалась – о том, чего Адалет начитался на эту ночь глядя – и едва не ахнула, выдавая всё и всех. Он же хотел сказать, что папа и мама едут туда, где их семья! То есть они! То есть в Вамаяси! Но догадаются ли они сначала вернуться в Лукоморск и забрать Масдая?!..
– А-а… – задыхаясь от волнения и сунув поглубже в подмышки задрожавшие пальцы, как можно равнодушнее протянула она, – а там, где… всякие предметы мебели… и роскоши… и пользы… там тоже семья?
– Ч-чего? – Адалет, повинуясь, наверное, вамаясьской модной тенденции этого сезона, вытаращил глаза.
– Предметы, говорю, – изо всех сил стараясь выглядеть непримечательной для стороннего наблюдателя, она поиграла бровями. – Трюмо там всякие… статуи… панели янтарные… обои… шелковые…
– Обои?.. – тупо переспросил Хранитель.
– А! И еще портьеры! И шторы! И гобелены! Шерстяные! Если их на пол уронить!.. – она не знала, как еще можно намекнуть на ковер, не называя его.
– Н-не уверен, что гобелены вообще бывают шерстяными, – озадаченно захлопал глазами
– Я имела в виду… – Лёлька лихорадочно задумалась. – Имела в виду… дорожки там всякие…
– Девочка, – встревоженно произнес маг. – Чем тебя кормят? Чем поят? Что-нибудь подозрительное нюхать заставляют?
– Только цветы всякие, но это скоро пройдет! Нет, дедушка Адалет, с нами хорошо обращаются! У нас отдельная комната, и подушки уже не деревянные, и спим не на столе, и гулять даже ходим, и на Мишаню залазили, говорят, она сначала лысая была, а потом обросла, а Ярка у них камень закопал, чтобы его сверху видно не было, а я говорю, что это уже не югэн, а саби получается, а кормят хорошо, только рис с рыбой надоели уже хуже лука!
Видя остекленевший взор старого мага, Лёлька торопливо вернула разговор на прежний курс:
– Нет, я имею в виду, может, маме с папой дома что-то понадобится… что может утешить их!
– Валерьянка? – осторожно предположил старик, не уточняя, имел ли сейчас в виду лукоморскую чету или себя. – Водка?
– Помочь в их горе!
– Дружина? Две дружины? Три дружины? Психотерапевт?
– Сократить время нашей разлуки! – в отчаянной попытке быть понятой воскликнула девочка – и тут вмешался Извечный.
– Извините меня, Адарету-сан, Ори-тян. Сожалением о том, что приходится прерывать столь трогательный разговор, полнится моя душа, но со своей стороны я точно знаю, что именно поможет сократить время разлуки детей и убитых горем родителей, – почтительно склоняя голову, проговорил он. Голос его звучал слабо и сипло, точно маг утомился после долгой тяжелой работы.
– И что же? – взгляд Адалета мог буравить стены.
– Амулет Тишины. Полагаю, вам не нужно объяснять, что это. Отдайте его – и мы вернем обоих детей незамедлительно.
– Не спрашиваю, для чего он вам… и так понятно… – маг-Хранитель презрительно поджал губы. – Скажу одно. Если бы он у меня имелся, за этих спиногрызов я отдал бы его хоть сейчас.
– Вы хотите сказать… что у вас его нет? – голос вамаясьца, напряженный, как натянутый лук, дал чуть заметную трещину.
– Нет. Да. То есть нет. То есть у меня нет этого драного амулета и никогда не было, а то, что вы отыскали и куда прорывались – хранилище!
– Но все следы привели к вам!
– Это был фотонный след образов первых артефактов чистой магии, эфирные отражения!
Над корявым столом повисла звенящая тишина, нарушаемая лишь слабеющим жужжанием Ока. Лёлька не видела лица Нероямы, но могла представить его выражение. И выражения, теснившиеся в его мозгу. Смутная надежда вспыхнула в ее сердце: если амулета нет, и всё это нападение и похищение – ошибка, то зачем они с Яркой нужны вамаясьцам? Значит, их отпустят, откроют врата – и через час или день они будут у Адалета. Или пусть не через врата, пусть верхом, или даже пешком, лишь бы… Но чего она не могла представить – так это слов, прозвучавших через секунду: