Хозяин Приливов
Шрифт:
Хатай-ле взревел. Он замотал головой, сбросил охотницу и нырнул. Хозяин Приливов пронесся вдоль сиявших стен, буравя волны, но колдовство Керая надежно запечатало каменный круг.
Перед мордой твари мелькнул золотистый скат, и Сатхи ударила чудовище плавниками. Хатай-ле гневно поднялся над водой.
– Предатель, - взгляд черных глаз остановился на прижавшемся к идолу фелисе.
– Предатель...
Вежек выхватил из-за спины лук и выстрелил в Хозяина Приливов. Чудовище мотнуло головой и ударило хвостом по основанию идола. Раздался треск, столб накренился, и уэсти едва не выпустил из лап оружие. Две струи поднялись из воды и закрутились
Керай кружил над камнями.
Он слушал.
Он слушал проклятия Хатай-ле и голос океана. Он слушал шипение Вежека и свист его стрел. Он слушал, как преображается Сатхи, то в акулу, то в касатку, то в медузу. Он слушал и слышал, как из какофонии проступает звучание настоящего имени. Имени, которое могло подчинить бестию и навеки заточить ее. Истинного имени Хатай-ле.
Чудовище снова взмахнуло хвостом, и напоминавшее нож острое перо на конце еще раз ударило по идолу, где спрятался Вежек. Камень качнулся и рухнул, канув в волны; уэсти едва успел перескочить на соседний столб и сразу спустил тетиву. Сверкнув, стрела вошла в левый глаз Хозяина Приливов. Хатай-ле замотал дряблой черепашьей головой, забил лапами по воде, закружился внутри священного кольца, швыряя тяжелое тело на вздрагивавшие камни. Обломок рухнувшего идола рассек Сатхи лоб, но женщина, не обращая внимания на заливавшую глаза кровь, схватилась за нарост на панцире бестии.
– Предатель...
– Хозяин Приливов набросился на камень, куда перепрыгнул уэсти.
Керай увидел, что произошло, и имя Хатай-ле ускользнуло от него в рокот прибоя. Тварь добилась своего - фелис скатился в волны - и раскрыла пасть. Вежек с головой ушел под воду, и бестия нырнула за жертвой.
Сердце Керая забилось быстрее: он поклялся, что фелис останется цел и невредим. Маленькой острозубой акулой лекарь упал в воду. Сестра заметила брата и тоже устремилась к Вежеку наперегонки с Хатай-ле.
Керай успел первым; обернувшись собой, он бережно подхватил оглушенного уэсти и поплыл с ним к сиявшей стене. Только бы успеть...
Сатхи отвлекла чудовище. Она схватилась за копье, пронзившее его шею, и несколько раз провернула, погрузив глубже в неподатливую плоть. Противники вновь закружили в воде. Тело женщины покрылось плотной чешуей, ноги стали хвостом. Сатхи тяжело дышала - слишком яростно бился Хозяин Приливов, и сносили волны - но продолжала сражаться: она не могла уступить бестии.
Керай вытащил Вежека на песок и закричал:
– Тху-ва! Тху-ва!
Голос лекаря вырвал шамана из оцепенения. Тху-ва подбежал к ним, и Керай, нащупав на шее уэсти колотившуюся жилку, приказал:
– Позаботься о нем, - и снова бросился в волны.
Он чувствовал, что сестра едва держится.
Ощутив приближение Керая, Сатхи крепче сжала древко копья. Лекарь разогнался, и огромный кальмар накинулся на Хозяина Приливов и сдавил кольцами его неповоротливую тушу. Щупальца обросли буграми и стальными шипами. Шипы, как пики, раскололи панцирь, вонзившись в уязвимую спину.
В который раз рев Хатай-ле сотряс жертвенный круг. Соленый ветер наполнился запахом крови, но близнецы не останавливались. Кальмар оплел врага и прижался к нему как можно теснее. Керай должен был услышать имя. Имя бестии. Она металась, пытаясь сбросить наездников, но лекарь лишь туже сводил щупальца и слушал, слушал, пытаясь разобрать
Он слышал борьбу сестры, ледяной голос вод, ненависть Хатай-ле. Тварь переполняли злость, гнев и ярость. Чудовище жаждало раздавить, смять и уничтожить предателя-шамана и нарушивших границы морридаи. Не двигаясь, Керай продолжал слушать, и слышал... слышал... стук огромного сердца под расколотым панцирем. Имя бестии проступало из плеска волн, из дыхания океана, из молчания потрескавшихся идолов - даже камни устали терпеть Хатай-ле.
Пенная струя удавкой сдавила горло Сатхи, но морридаи все равно не разжала руки.
– Моя... мой...
– утробно зарычала бестия.
Керай расплел свои щупальца и позволил бестии себя сбросить. Кальмар погрузился в волны, став дельфином - тот прыгнул и рассек хвостом схватившую сестру веревку-пену. Керай почти услышал, почти уловил имя - не хватало последнего звука. Сатхи выдернула копье из шеи бестии, и кровь твари брызнула на серебристую кожу дельфина. Знакомое чувство пронзило лекаря насквозь, и он прошептал... Прошептал имя, не сомневаясь, что сестра различит звучание и за ревом чудовища, и за грохотом стихии.
И не ошибся.
Женщина снова изменила свое тело: она вскарабкалась ловкой обезьяной на панцирь Хатай-ле, уперлась задними лапами в окаменевшие наросты, оплела хвостом большую раковину и запустила пальцы в трещину от шипов кальмара.
Размахнувшись копьем в свободной руке, Сатхи швырнула его в голову твари и прокричала названное братом имя.
Рев Хозяина Приливов превратился в вой. Тело Сатхи вытянулось, преображаясь, и Хатай-ле схватила огромная змея; голубые кольца сдавили бестию и начали сжиматься. Женщина повторяла истинное имя чудовища, как заклинание, и тварь выла, стонала, скалила зубы, но ничего не могла сделать. Керай подплыл к ним, наслаждаясь тем, как звучание скользит между пальцами сестры, наполняет ее сорванный голос, блестит на окровавленном острие копья. Сатхи доказала покровителю Тху-ва свою власть, и бестия подчинилась воле морридаи.
Лекарь позволил стенам опуститься, и все трое вышли на берег. У Тху-ва, стоявшего возле Вежека, подогнулись колени; шаман опустился на песок, не в силах вымолвить ни единого слова, но Хозяин Приливов не удостоил человека даже взглядом. Хатай-ле лег на землю и опустил голову, хотя застрявшее под мощными челюстями копье и стрела в вытекшей глазнице причиняли ему невероятную боль.
Сатхи соскочила вниз и, покачиваясь, подошла к голове чудовища. Вырвав оружие из раны, женщина направила копье на треугольную голову и приказала:
– Обратись.
Тело бестии окаменело. Шаман пораженно смотрел, как огромная уродливая скала превращается в крохотный черный камень. Керай подошел и поднял голыш с песка. Отдав его сестре, лекарь, спотыкаясь, побрел к Тху-ва и Вежеку.
– Помоги мне отнести его, - устало попросил шамана Керай и закинул лапу уэсти к себе на плечи.
Все четверо вернулись в шатер. Лекарь положил Вежека возле костра и рухнул спать. Сатхи упала рядом с братом, не выпуская из рук ни копье, ни камень. Тху-ва присел на корточки рядом с женщиной, не отводя взгляда от черного голыша. Он ощущал окутывавшую камень силу - она покалывала кожу иголочками наслаждения, затуманивала мысли, затягивала пеленой глаза и опьяняла. Шаман осторожно разжал золотистые пальцы Сатхи и взял голыш. Камень оказался тяжелым и холодным, и из него сочилась вода.