Хозяин таёжного неба
Шрифт:
– Стеслав, слышь. Меня Вякса снарядил тебя тута стеречь. Не ходи в корчму с улицы. Коряжихиными огородами пробирайся.
– Почему это?
– спросил Стёпка, а у самого мелькнуло: "Неужели опять маги-дознаватели за старое взялись. Вроде, не должны".
– Бояричи у ворот гуртуются. Вякса баял, тебя поджидают. Недоброе, говорит, задумали.
– Вот ещё новости, - остановился Стёпка.
– Какие такие бояричи? Случайно, не Веченя этого расфуфыренного родственники?
Щепля длинно сплюнул в пыль через щербину между зубами. Он, похоже, шибко гордился тем, что ходит в знакомцах у демона. Пацанята в луже уважительно притихли, издали наблюдая за разговором.
– Не, не сродственники. Сам пришёл и дружков весских
Значит, не так уж и напугался нарумяненный сотник. Неужели задумал отомстить демону за позор и поношение.
– Ты их видел? Сколько их там?
Щепля показал обе руки, растопырив все пальцы, кроме больших:
– Осемь.
Ого! Стёпка мысленно присвистнул. Подстраховался Вечень. Восемь дружков - это не два ближника. Это уже серьёзнее. Что же делать? Пробираться в корчму огородами не хотелось. Не потому что далеко, а потому что стыдно. Кто они такие, дружки Веченя, чтобы неустрашимый демон из-за них по огородам шастал? С оркимагом и дознавателями справились, и с бояричами как-нибудь разберёмся.
Стёпка решительно тряхнул головой.
– Ладно, Щепля. Спасибо за предупреждение. Посмотрим, что они задумали.
У Щепли округлились глаза.
– Воротами пойдёшь? Не испужаешься?
– Пусть они меня пужаются, - сказал Стёпка.
– Демон я или не демон.
– Вестимо, демон, - согласился Щепля.
– У меня на демонов глаз верный. Однакось, шибко их там много. А ну как враз навалятся?
– Враз навалятся, враз и отвалятся.
Всё-таки хлопотное это дело - быть демоном в магическом мире. Особенно демоном без хозяина. Никакой спокойной жизни не получается. Только-только порадовался, что всё так хорошо, как на тебе!
– бояричи какие-то на горизонте нарисовались. С недобрыми намерениями. И Стёпка впервые пожалел, что угораздило его попасть в этот мир демоном, а не обычным человеком, который никому не нужен и за которым никто даже и не подумает охотиться.
Бояричей он увидел издали. Восемь человек, все молодые, некоторые чуть постарше Стёпки, а некоторые чуть ли не ровесники. Стоят, лениво переговариваются, изредка внимательно по сторонам поглядывают. Ничем, в общем, не выделяются. Разве что богатой одеждой. Не предупреди его Щепля, он на них и внимания бы почти не обратил. Мало разве народу всевозможного у корчмы крутится. И купцы, и бояре, и охотники, и дружинники весские. С утра до вечера суета и толкотня. Кто-то приезжает, кто-то уезжает, кто-то со знакомцами встречается...
А кто-то демона подкарауливает.
Бояричи стояли двумя группами, и не у самый ворот, а чуть подальше, но так, чтобы Стёпка, к корчме направляясь, мимо никак не прошёл. Знали, выходит, откуда он появиться должен, то ли заранее выследили, то ли расспросили кого. Вон и Вечень среди них, что-то рассказывает, смеётся громко... Даже слишком громко. А сам то и дело через плечо на подходящего демона косится и спину держит так, словно палку от швабры проглотил.
По-хорошему, надо было бы разозлиться для верности, однако, Стёпка даже и не пытался. Знал, что всё равно ничего не получится. Да и не хотелось ему попусту тратить свою злость на каких-то весский бояричей, которые, к тому же, ещё ничего плохого ему не сделали. Он шёл прямиком в ворота, беззаботно засунув руки в карманы и покусывая сухую былинку. Словно бы и не подозревал о засаде. У него даже мелькнула мысль, что Вякса перестраховался, что они пришли сюда не из-за него, а просто так, и даже вредный Вечень очутился здесь совершенно случайно...
И мимо первой группы он прошёл спокойно, они даже внимания на него не обратили. Зато когда он проходил мимо второй, бояричи вразнобой расхохотались над какой-то шуткой, и один из них шагнул назад и рукой махнул, как бы показывая: да ну вас! И так прицельно махнул, что едва не попал Стёпке по уху. Но тот был начеку и голову вовремя отклонил.
Однако боярич считал иначе.
– Да этот отрясок мне на ногу с умыслом наступил!
– вскричал он с наигранным возмущением.
– Эй, ты, не знаю, как тебя кличут, али ослеп? Ты почто мне своими навозными копытьями сапог опоганил!
Стерпеть и не остановиться после этого было совершенно невозможно. На что, впрочем, боярич и рассчитывал. Стёпка повернулся, глянул всё же на сапожок (совершенно не испачканный, разумеется), потом посмотрел в весёлые злые глаза:
– И ты будь здрав, боярин?
Откуда вдруг выскочила эта фраза, он и сам не понял, не то из фильма какого-то, не то из книги. Но получилось хорошо, к месту: вроде бы и вежливость проявил, но в тоже время и насмешка отчётливо прозвучала. Как хочешь, так и понимай.
Боярич решил понять по-своему. Выставил вперёд "пострадавшую" ногу, повертел носком сапога:
– Эвон как замарал. Языком вылизывать заставлю.
Он был лицом некрасив, имел широко посаженные глаза, слишком густые брови и костистый нос. Ни усами, ни бородой по молодости ещё не обзавёлся, зато длинные каштановые локоны были тщательно завиты и уложены, и на впалых щеках угадывался румянец явно искусственного происхождения (теперь Стёпка уже мог это определить). Он стоял, подбоченясь, глаза прищурены, на губах презрительная усмешка. Ростом не выше Степана, но смотрел сверху вниз, как на таракана смотрят, которого можно одним движением раздавить. Солнце играло на перламутровых пуговицах кафтанчика, на позолоченом эфесе сабли, на унизывающих пальцы перстнях. Богатенький был боярич, да и остальные ему под стать. Ухоженные, приглаженные, на какого ни взгляни - то каменья на дорогих ножнах отсверкивают, то серебряный витой поясок, то золотое шитьё по вороту. И у каждого в глазах непробиваемая убеждённость в своём превосходстве над безродными простолюдинами, к коим они без сомнения причисляли и Степана... Впрочем, совершенно справедливо. Другое дело, что его это ну вот ни на столечко не огорчало. Подумаешь - боярские дети. Подумаешь - золото и каменья. А демона пятьдесят второго периода, двадцать четвёртого круга с вот такенными нестриженными виртуальными когтями не желаете? Мы, между прочим, и без богатых родителев кое-чего стоим. И всякие злобные выпады кому ни попадя прощать не намерены. Так что получи, боярич, что заслужил:
– Ты бы лучше свой язык покрепче за зубами держал. А то как бы не пришлось его укорачивать.
– А-а-а, - обрадованно протянул боярич. События разворачивались по заранее намеченному сценарию.
– Гляньте, други, на диво-дивное: оно речь весскую разумеет. Али я ослышался?
Други заулыбались. Правда, надо отдать должное, не все. Те трое, что держались в стороне, поглядывали на Стёпку с интересом, но вмешиваться, похоже, не собирались.
Приземистый кудрявый боярич в светло-сером кафтане с готовностью подхватил:
– Нет, Савояр, не ослышался ты! Сей демон самозваный и впрямь чевой-то прохрюкал.
– Из какой же свинарни его сюда призвали?
– это уже третий своё остроумие решил продемонстрировать. Окинул Стёпку надменным взглядом сверху донизу, покривился брезгливо, напоказ: - В клеть бы его да в балаган на ярмарку, людишек подлых веселить за полкедрика.
– На кой людишек - пущай он нас повеселит. Нут-кось, демон, хрюкни ещё раз по-демонски, как тебя звать-величать: не Свинославом ли?
За воротами мелькали испуганные лица Збугняты и Вяксы. В отдалении притихла стайка пацанят со Щеплей во главе. Больше никто на них внимания не обращал, да и на что тут глядеть-то: ну, стоят отроки, ну, беседуют, за грудки не хватаются, оружием не размахивают...