Хозяйка Айфорд-мэнор
Шрифт:
Как странно, что она знает Бевин, живущую так далеко от Уоппинга… Вот Аделия никого в этом месте не знала и слухов не слышала
— Мэри-Энн, — обратилась она к юной служанке, — я хотела бы сходить в церковь. Которая ближе всего?
— Церковь Троицы, госпожа. Она равнёхонько на другой стороне от моста… Я вас туда провожу, коли хотите.
— Хочу.
Аделия встала с постели и поглядела на сундук с отобранными в дорогу вещами.
Мужскими, из мужнина гардероба…
Платье у нее было только одно, да и то с чужого плеча.
Зеленое,
Что ж, делать нечего: девушка вынула платье и попросила служанку помочь ей с завязками. Платьице было простым, по статусу ей не подходящим, но хоть в талии оно село отлично: должно быть, та, что носила его до нее, была на несколько дюймов полнее. И Аделии, чуть раздавшейся в талии за последнее время, наряд оказалось в пору.
Служанка, одевая ее, не сказала ни слова, чему девушка была только рада… Уложила волосы в простую прическу и собралась выходить, когда в дверь постучали.
Мэри-Энн пошла отпирать…
И зарделась, впуская в комнату Адэра Брукса, элегантного, ладного, как всегда, с неизменной улыбкой на приятном лице.
— Госпожа Айфорд, — воскликнул он от порога, едва завидев Аделию, — как я рад, что вы в добром здравии. — Он подхватил ее руку и припал к ней с чрезмерно пламенным поцелуем.
— Господин Брукс, — удивилась в свою очередь девушка, — как вы нашли меня? Как узнали, что…
— Это судьба, дорогая. — Он выпрямился и замер напротив нее. Так близко, что их осудили бы, будь они в обществе… Но Мэри-Энн была не сведуща в подобных тонкостях, только пискнула, что будет дожидаться внизу и выскочила за дверь.
Аделия отступила на шаг, в душе негодуя на маленькую плутовку: оставить ее один на один с Адэром Бруксом…
Она сглотнула, стараясь не выказать своих чувств: быстро стучащего сердца и охватившего ее трепета — натянуто улыбнулась.
А Брукс продолжал:
— Перед отъездом в Манчестер я заезжал к вам в поместье, но мне сказали, что вы отбыли с управляющим продавать шерсть… Милая моя девочка, — он опять подхватил ее руку, — я почувствовал себя преданным, стоило только узнать, что вы отправились в путь самолично, не позволив мне стать опорой в вашем пути. Я мало что смыслю в шерсти, — поспешил сказать он, — однако мог бы стать вашим спутником в путешествии, обеспечить охрану… Вы знаете… сколь важны для меня…
Аделию окатило волной нестерпимого жара, она в волнении пролепетала:
— Господин Шерман предложил взять нас в обоз, и мой управляющий… Бенсон, согласился на это.
Адэр укоризненно покачал головой:
— Вы приняли его помощь, но отвергли мою. Я ранен в самое сердце!
— Я вовсе не… — окончательно стушевалась Аделия, и мужчина поспешил смягчить свой укор.
— Нет, конечно же, нет, моя дорогая, вы просто не знали, что я тоже собираюсь в Манчестер. В противном случае более, чем уверен, вы не стали бы принимать помощь этого монстра, этого Шермана, что опорочил вас на весь Ланкашир.
Теперь Аделия похолодела: она выдохнула залипший в гортани на мгновение воздух и замерла.
Брукс
— Вы холодная, словно ледышка, бедная девочка. — Он привлек ее ближе. — Мне не стоило напоминать, только, видит бог, каждый раз, как я представляю, что с вами случилось… Мне хочется вырвать этому монстру глаза.
Аделия ахнула.
— Прошу вас, не надо… — прошептала она.
Адэр не ведал всей правды и был несправедлив к младшему Шерману, но открыться ему она не хотела.
— Бедная, бедная девочка, — снова посетовал Брукс, обнимая ее и прижимая к груди, словно безвольную куклу.
Аделия и сама удивилась, насколько слабой себя ощущала в этот момент, насколько безвольной… Должно быть, только подле Адэра Брукса она могла становиться собой: бедной девочкой, притворяющейся кем-то другим. Кем-то достаточно сильным и несгибаемым…
Её подхватили на руки и с нежностью опустили на мягкий матрац. Она не успела понять, что происходит, как горячие, жадные руки скользнули по подвязкам чулок, а мягкие губы накрыли её поцелуем. Столь требовательным и ненасытным, что на мгновение потемнело в глазах… Сладко заныло внизу живота.
И тогда она вспомнила про ребенка…
— Боже мой, нам нельзя! — прошептала она, с трудом прерывая неистовый поцелуй. — Мой ребенок… он пострадает…
— Я буду так осторожен, что он ничего не почувствует… — отозвался мужчина, покрывая горячими поцелуями ее шею и грудь. — Признайся, ты сама этого хочешь… с того самого раза, как мы были вместе впервые. Разве тебе тогда не понравилось? Разве ты не хотела бы все повторить?
Он смял ее грудь через платье, и Аделия вспомнила боль: то, как Адэр ворвался в нее под пологом зеленого леса, как шептал, что боль — лишь преддверие удовольствия, просил расслабиться и довериться ему полностью… Она и доверилась.
— Я замужняя женщина, — сказала она, порываясь подняться. — Это грех. Я не могу!
Брукс потемнел лицом и, уткнувшись ей в волосы, замер на долю секунды — как и Аделия под напором его тяжелого тела.
— Я люблю тебя, — прошептал он ей в самые губы. — И хочу тебя. Ты должна быть моей…
Вместо радости от признания девушка испытала испуг: неожиданный и, казалось бы, неуместный, но он кольнул в самое сердце.
— Я принадлежу мужу, — отозвалась она. — С этим теперь ничего не поделать.
Адэр поднялся и оправил дублет, глядя на нее сверху вниз чуть прищуренными глазами.
Произнес:
— Дитя в твоем чреве не делает его твоим господином
Потом повернулся и вышел из комнаты ни разу не оглянувшись.
Аделия села и оправила сбившуюся до талии юбку. В висках ухало, перед глазами стлался туман…
Что сейчас было? Как до такого дошло?
Ей казалось, она благочестивая женщина, готовая противостоять любому соблазну. Ан-нет, позволила Адэру снова касаться себя, целовать… И если бы ни ребенок… она бы опять ему уступила. Как тогда, в самый первый их раз, когда он сказал ей: «Доверься мне, милая девочка, я покажу тебе звезды…»