Хозяйка Айфорд-мэнор
Шрифт:
— Вы пришли как раз вовремя. Но мне жаль, что мы узнали так мало…
— Напротив, больше, чем могли и надеяться. Но, пожалуйста, в следующий раз уведомляйте меня о новых идеях заранее! Я очень за вас испугался.
Девушка вскинула взгляд, казалось, пыталась понять, насколько он искренен, и покраснела, поняв, что он говорит это от сердца.
— Так и сделаю, — пообещала она, в смущении улыбнувшись.
27 глава
Мысли теснились в голове
И это значило только одно: кто-то знал о причастности ее мужа к событиям прошлой осени. Кто-то из близких погибшей девушки вознамерился отомстить…
Прошлым вечером, ужиная в гостинице за столом в общей зале, они с Шерманом много о том говорили: о платье, которое неожиданным образом свело ее с подругой погибшей, о Джордже Мэдуине и его клубе «Слуг Люцифера». Каждый рассказал то, что узнал, и картина получилась объемной и четкой. Пугающей теми последствиями, что могли последовать за свершившимся преступлением…
— Вернувшись, я заставлю отца признаться мне в этом деле, — сказал Коллум, отпивая из кружки.
Аделия в тот момент поняла, что наблюдает за ним с непонятным ей самой интересом, смутилась и отвела взгляд. И с тех пор не знала покоя… С ее сердцем что-то странное происходило. Оно стучало то громче, то тише, то падало в пятки, то воспаряло до самых небес — и все непосредственно подле Коллума Шермана, человека, который был когда-то ей неприятен.
Был?
Он спас ее, разве могла она продолжать ненавидеть его? Хотя бы из чувства банальнейшей благодарности ей следовало смягчиться к Коллуму Шерману. Самую толику… Было бы грубо вести себя как-то иначе.
— Как вы себя чувствуете, госпожа Айфорд? Осталось несколько миль, и мы — дома.
Погруженная в свои мысли, Аделия пропустила его приближение, и вот, сердце снова болезненно дернулось. Как всегда, в последнее время…
— Благодарю, все хорошо. Наслаждаюсь чудесным днем и поездкой!
Мужчина кивнул, удовлетворенный ответом. Но тут же снова спросил:
— Вы не голодны?
Есть хотелось всегда, особенно по ночам: дитя в ее чрево казалось ненасытнее жеребенка.
— Осталось несколько миль, вы сами сказали, — я потерплю, — отозвалась она, смутившись от этой заботы.
Но, кажется, он умел читать ее мысли, так как, отъехав, вернулся через минуту со спелым яблоком.
— Вот, — он протянул его ей, — можете притупить голод на время. Мария всегда… — и осекся, дернув поводьями. — Простите, вам это вряд ли может быть интересно.
Аделия поняла, что он говорил о жене, и любопытство заставило ее возразить:
— Марией звали мать Лоры? — спросила она. — Должно быть, это непросто,
Коллум не смотрел на нее, закрылся, она отчетливо видела это: должно быть, он не желал говорить с ней о личном. Они были слишком чужими для этого…
— Лора — славная девочка, — произнес он как будто бы через силу. — И видит возможную мать в каждой встреченной женщине… Только я…
— … Только вы не спешите повторно жениться, — заключила Аделия его мысль. И вопрос вырвался сам собой: — Почему?
Вот теперь Шерман на нее посмотрел, глубоким, задумчивым взглядом, и Аделия вдруг по-новому поняла, насколько хорош он собой. Насколько он привлекателен, и как ярко отражается небо в его светлых, отороченных черными ресницами глазах…
— Наверное, потому, — услышала она его голос, — что все еще не нашел достойной замены. А вступать в брак без любви считаю низким по отношению к той, которая станет моей новой супругой.
— По-вашему, брак должен зиждется на любви? — спросила Аделия, внутренне сжавшись. Ее продали Айфорду как бездушный товар, как приложение к приданному, вряд ли наоборот, и то же случалось со многими девушками ее положения.
А Шерман говорит о любви…
Любовь в браке скорее исключение, нежели правило.
Впрочем, юных девиц в Ланкашире более, чем достаточно, а при его внешности и талантах… у любой от любви забьется сердечко. Нужно лишь ответить взаимностью…
— А по-вашему, нет? — отозвался он вопросом на вопрос.
Аделия дернула подбородком: размышлять о таких крамольных понятиях, как любовь в браке, ей казалось столь же опасным, как обдумывать законы алхимии или истоки ведьмовство.
Она откусила от яблока, чем положила конец неудобному разговору. Шерман, понимающе улыбнувшись, отъехал, оставив ее один на один с сочным фруктом…
Аделия, глянув по сторонам, заметила Бенсона: управляющий во время этой поездки держался на стороне. Аделия полагала, он стыдился своей безучастности в доме Мэдуина: он ничем не смог ей помочь и тяготился осознанием этого факта.
И воспоминания о вчерашних событиях снова напомнили девушке ужас, что она тогда испытала: он оказался даже сильнее того, который наполнил ее, стоило убедиться, что она понесла, не разделив с мужем постель ни единого раза. Тогда ей казалось, что ее жизнь кончена, что лучше лечь и уснуть, чтобы никогда не проснуться…
Вчера же ей умирать не хотелось.
И умереть было страшно…
Потянуло терпкой горечью с окрестных полей, зашуршали листвой осины, заголосила пролетевшая сойка… Аделия ощутила, что приближается к дому.
Именно к дому! И удивилась себе.
Когда это успело случиться, когда Айфорд-мэнор стал родным для нее?
Шерман подъехал и произнес:
— Госпожа Айфорд, вы почти дома. Позвольте навестить вас в ближайшее время и рассказать о разговоре с отцом?
— Я очень надеюсь, что он откроется вам.